Живой товар
Шрифт:
— Прикуривай — знаешь где?
Она глубоко затянулась и перевела дух. Пусть потянет еще несколько раз — отпустит ее тогда.
— Куда мы едем?
— Удираем. Ко мне.
— Поворачивай. Я домой хочу.
— Ася… Ты прости… ты, когда падала, головой не ушиблась?
— Нет, только локтем и коленкой… Мне надо домой!
Так. Пока что соображалка у нее не включилась полностью.
— Вот как раз домой тебе и не надо. Тебе мало, что тебя у дома ждали? Так они, между прочим, никуда не делись, они и сейчас там. Побитые, но
— А как ты вообще там оказался?
Не рассказывать же ей, что плелся следом от самой работы и в соседнем вагоне метро ехал, через застекленные двери присматривал…
— К тебе шел.
— И чисто случайно поспел в самый подходящий момент? Может, это вообще ты их сам подослал? Чтобы меня тут же героически спасти?
Слава Богу! Наконец я слышу речь не мальчика, но девочки.
Я тормознул за черногорской церковью, пропуская встречных, — надо было свернуть налево, по Тургеневской, чтобы попасть на новый мост. Оттуда пять минут — и дома.
— Послушай, Ася. Не трать время на глупости, мы тут не «Ералаш» разыгрываем. Тебя только что пытались захватить — или похитить, если хочешь. Мы чудом отбились и удираем на угнанной машине похитителей. Постарайся сосредоточиться и отвечай на вопросы. Ты не узнала их?
— Кому я нужна, чтоб меня похищать?
Боже мой! Она все еще живет во вчерашнем дне…
— Допустим, тем же, кто пытался похитить Иру на шоссе.
— Иру — понятно, но я тут при чем?
— Ну, например, при том, что знаешь куда больше Иры…
— Подожди… ты что, думаешь, это Мюллер?
— А кто — «Хезбалла», что ли? Да пойми ты наконец, не игрушки это! Моему начальству, даже если ты права и они шпионы и сволочи, тебя похищать нет нужды, ты им не мешаешь…
Снизу едва полз задышливый «горбатый», и я успел проскочить налево у него перед носом. А теперь — ходу!
— Я тебя прошу, вспомни: не видела ты их раньше?
— Там темно было.
— Ну, может, хоть того разглядела, которого по роже шпилькой гвоздила?
— Нет.
— А машину эту ты не узнаешь?
Она автоматически огляделась.
— Не знаю. А это что, «Волга»?
— Нет, это переднеприводной «Москвич-2141». Бежевого цвета.
Это я и сам только теперь определил — на мосту все-таки фонари горят, рассмотрел капот у себя перед носом.
— Ну вспомни — есть такой в «Татьяне»?
— Не знаю, может, и есть что-то бежевое, я их не различаю, только такси — они желтые… Ой, а колготкам — хана.
Удивительный все-таки народ женщины! Тут речь идет о ее жизни, а она о тряпках волнуется…
— Ничего, новые купим.
— Купим?
Ася выделила последнее слово.
— Ну да, не ходить же тебе с голыми ногами. Сама говорила — натирают тебе туфли на босу ногу. А ходить нам, боюсь, много придется, большей частью даже бегать.
— Ты что, не понял, что ходить или там бегать мы теперь будем порознь? Я тебе, кажется, вчера объяснила!
Так.
Я подумал, посмотрел на дорогу. На перекрестке за мостом загорелся красный. Я остановил «Москвич» в хвосте у идущего впереди микроавтобуса, наклонился и крепко поцеловал ее.
Она задергалась, вырвалась и раскрыла было рот пошире, но тут светофор переключился и я тронулся вслед за микроавтобусом. Только предупредил спокойно:
— Если ты сейчас начнешь драться, мы попадем в аварию.
— Гад же ты, Димка! — сказала она.
Ну, слава Богу!
— А теперь слушай меня внимательно. Дело очень серьезное. Десять минут назад мы с тобой переступили черту. Неужели ты не поняла до сих пор? Речь пошла о жизни и смерти. Дай нам Бог шкуры спасти. Вот если выкрутимся как-то — тогда сумеем наскандалиться вволю. Короче, перестань валять дурака и давай шевелить мозгами. Обещаешь?
— Допустим, я пообещаю — а ты опять меня в какую-то подлянку втянешь?
Я секунд двенадцать произносил некую тираду, в которой были увязаны в одну эмоциональную цепочку многие широко, а также малоизвестные слова великого и могучего, правдивого и свободного русского языка. Мысленно произносил. Наконец чуть успокоился и заговорил вслух:
— Повторяю: тебя только что пытались похитить. Пусть даже все, что тебе наговорили о нашей фирме, — чистая правда, ни я, ни мои шефы ничего против тебя не имеем. Для них ты — ценный источник информации, который можно использовать и в будущем, и польза от тебя — только пока ты на свободе и в своем естественном окружении. Тебя убирать со сцены — чистый убыток, усекла?
— Так ты все признаешь?!
— Да ничего я не признаю! Я только пытаюсь объяснить, что похитить тебя могли только враги. Это художества кого-то из твоей фирмы. Как там вашего гестаповца зовут?
— А почему ты решил, что это он?
— Потому что не я… А больше никого ты, вроде, не потревожила.
Она хотела еще что-то спросить, но мы уже подъехали к дому. Я проскочил между домов, поставил машину рядом с подъездом, но за кустиками. Не хватало еще угнанной машиной посреди двора сверкать.
Поднялись наверх, я отпер дверь.
— Прошу, Ваше Величество!
Ася чуть повела глазами, но промолчала и вошла внутрь.
Эх, не так я хотел ее принять, совсем не так. И накурено у меня, и побаловать ее нечем…
Она стояла посреди коридора и хмуро наблюдала, как я закрываю все замки.
— А теперь объясни мне, что происходит!
— Честно говоря, я думал, что ты мне расскажешь…
— Опять?
— Ладно. Тогда вот что. Попробуй быстренько привести себя в порядок, а я пока сделаю пару звонков.