Живой труп. Часть 2
Шрифт:
Теплица, как всегда, встретила горячим дыханием, пропитанным влагой и запахами помидорных листьев. От одного вида краснеющих плодов на сердце стало спокойней. Он занялся привычной работой. Однако мыли о случившемся и о том, что будет дальше то и дело прорывались в настоящее, отравляя его своим ядом. Вспоминая о недавно прочитанных ужасах из альтернативной истории, он опять думал, что штабс-капитан Кречинский делает благое дело. Но тогда получалось, и навязанная ему шантажом роль осведомителя тоже служба на благо отечества? И все-таки что-то тут не сходилось. Доносить на людей, верой
" А с чего ты решил, что для отечества есть благо? Сделал выводы из исторических фантазий малоизвестного автора?"
Наверное, впервые он задумался о том, что значит для общества, да и в жизни отдельных людей печатное слово. Творящие в тиши кабинетов затворники, сами того не желая, могут вывести толпу на баррикады, выпустить на волю ветры хаоса и разрушения. Другие же кабинетные творцы наоборот убедят в том, что любые перемены бессмысленны, а все борцы за справедливость либо мерзавцы, либо мошенники.
Сами же конструкторы общественных идеалов остаются в тени своих идей и литературных образов. Примерный семьянин и подкаблучник, дав волю фантазии, напишет эротический роман, воспевающий животную страсть и свободу нравов. И если Господь не обделил его талантом, сие творение, гуляя по свету, разобьет много семей, совратит немало невинных душ. Но еще хуже и подлее когда кто-то, сидя в уютном кресле библиотеки, пользуясь своим литературным даром, вкладывает револьверы и бомбы в руки гимназистов.
Александр поймал себя на том, что завидует далеким предкам, жизнь которых протекала в согласие с природой, без чудовищного гнета чужих идей, без яда массовой пропаганды. Но тут же подумал, что и тогда в седую допечатную старину существовала устная традиция. Родовыми общинами помимо старейшин управляли волхвы, в лесах и болотах жили кровожадные требующие жертв боги. Наверное, это крест человечества нести на себе невидимую пирамиду, что формирует мысли, и вопреки законам природы и необходимости понуждает совершать те или иные поступки.
Выйдя из теплицы на свежий воздух, он утроился на перевернутом пустом контейнере и закурил папиросу. Долго сидел, задумчиво наблюдая, как на скошенную траву падает пепел. А в голове крутились строки почти забытого в новом веке поэта:
Когда-то темный и косматый зверь,
Сойдя с ума, очнулся человеком,-
Опаснейшим и злейшим из зверей-
Безумным логикой и одержимым верой...
Глава 11.
На следующее утро Кречинский прислал сообщение, что ждет в двенадцать в трактире у Тушиных.
" Хотя бы для приличия поинтересовался, смогу ли я в это время!" -с ненавистью подумал Александр. Но тут же поймал себя на том, что похож сейчас на лакея, который, бормочет себе под нос угрозы, но все равно идет и делает, что господа велели. А Кречинский сейчас действительно был господином положения. Он знал, что приказ будет выполнен, и не утруждал себя излишними
За семь минут до назначенного срока Александр зашел в зал трактира, пропитанный запахами жареной картошки и пригоревшей чесночной подливы. Штабс-капитан сидел за столиком у окна и доедал яичницу. Рядом стояла миска с пирожками, большой бокал с томатным соком и уже пустой граненый шкалик. Поздоровавшись, Александр присел напротив. Кречинский в ответ невольно буркнул:
– Договаривались на двенадцать. За дверями мог постоять, пока завтрак закончу!
Опешив от наглости, Александр сначала чуть было не кинулся выполнять пожелание. Потом хотел ответить зарвавшемуся хаму. Однако, понимал, что достойного ответа все равно позволить не может и ограничился молчанием.
Кречинский бросил на него быстрый и ядовитый, как змеиный укус, взгляд. Словно при встрече с болотной гадюкой, Александр одновременно почувствовал страх и брезгливость. Но усилием воли подавил, как желание убежать, так и искушение раздавить гадину. Стараясь казаться спокойным, он заказал большую чашку кофе и вежливо поинтересовался:
– Вы, кажется, хотели меня видеть?
Штабс-капитан, как ни в чем не бывало, отложил вилку, запустив пальцы в солонку, посыпал белыми кристалликами край бокала с томатным соком и сделал большой глоток. Потом, подозвал полового, показал на пустой шкалик и велел повторить. Только после этого обратился к новоиспеченном агенту:
– Желания смотреть на таких, как ты, у меня давно пропало. Но служба обязывает. Задание для тебя есть, бывший дворянин Чангаров.
Стерпев и "бывшего дворянина", Александр снова промолчал. А Кречинский допил сок, вытер губы бумажной салфеткой и перешел к делу:
– Тут в вашем уезде уже с месяц беглые прячутся. Полиция и окружная жандармерия искать перестали, решили, что бегунцы дальше подались в сторону финской границы. А мне вот чутье подсказывает: "Здесь они соколики!". Приютил кто-то, из местных. Так что первое задание узнать, кто и где их прячет. Через неделю в это же время жду от тебя информации. Можешь, конечно, и раньше, если получится. А вот если к сроку не успеешь, принесешь сто рублей. Как штраф пойдет за нерасторопность.
К столику подошел половой с подносом, на котором по соседству с полным шкаликом дымилась большая чашка кофе. Залпом выпив водку, Кречинский закусил пирожком, встал из за стола и, уходя, бросил:
– С человеком рассчитайся.
Трактирный служака, развернувшись с полдороги, вопросительным знаком навис над столиком. Услышав, что оставшийся готов заплатить за двоих, он хотел было уйти. Но, на этот раз, его задержал Александр. После недолгих колебаний он вместе со счетом попросил парочку бочковых огурцов и сто пятьдесят "Смирновской". Понимающе кивнув, половой перекинул через руку полотенце и поспешил в сторону кухни. Провожая взглядом его белый фартук и торчащий над затылком набриолиненный чуб, Александр думал, что проявляет сейчас непростительную слабость, но ничего не мог с собой поделать. Хотелось хоть как-то разбавить отвратительное послевкусие после встречи со штабс-капитаном. А от вида пустых рюмок на подносе предательски сосало под ложечкой.