Живой. Трилогия

Родион Дубина

Мой рёв разбудил даже пару бойцов, находившихся под кайфом.

– Вот это приход… – пробубнил один из них и вырубился.

Второй упал на измену и убежал в панике в другую комнату.

Тот, что тянулся к иконе, попытался выбраться в окно. Его даже не смущала решётка снаружи, он старательно выбивал остатки стекла из проёма.

Григорий – главарь этой банды, издал дикий истошный крик, от которого загудело и запищало в голове.

Тело онемело. Разум перестал соображать. Из ушей потекла кровь.

– Это

ещё что за хуйня к нам припёрлась? – произнёс главарь, доставая из чехла катану.

Я ничего не мог сделать. Меня сковало непреодолимое оцепенение. Григорий подходил ко мне, с оружием в руках. Когда оцепенение начало проходить, он издал новый крик и действие стана обновилось.

Все его подельники, кроме одного, валялись на полу. Их накрыло похлеще меня. Оно и не удивительно, если они не иммунные и без интерфейса. Но один из них успел нацепить наушники и теперь просто наблюдал за мной с нескрываемым интересом.

Во дворе не стихал шум боя. Выстрелы, ругань и стоны боли. Но все звуки долетали до моего сознания словно через пелену, будто плохая запись, звучащая из динамиков.

Когда Григорий собирался разделаться со мной парой ударов, в комнату ворвался Бур и плечом сбил того с ног.

Но мужик в наушниках буквально силой мысли пригвоздил Бура к стене, его же молотком.

К счастью, с меня уже спало оцепенение от крика, а новое он повесить не успел.

Глава 22

Вопроса «кого атаковать первым?» даже не возникло. Да, телекинез штука опасная и он может пригвоздить и обездвижить одного из нас к стене, но этот крик… Крик главаря может обездвижить всех, при этом наносит урон и может поддерживать это обездвиживание неизвестно сколько. Однозначно, атаковать нужно его. Кстати, вложенные десять очков в восприятие позволили быстрее получать информацию об уровнях игроков. Над Гришей возникла цифра тридцать восемь.

Тех несколько секунд, которые Бур для меня выиграл мне хватило, чтоб активировать неуязвимость. Под действием дезориентации я этого сделать не мог.

Григорий снова заорал, но паралич больше не действовал на меня. А вот Бурый в этот раз упал на землю и схватился за уши.

Делаю шаг за спину. Кинетик пытается меня законтролить. Бью кулаком ему в голову и одновременно активирую когти. Критануло. Лезвия застряли у него в голове, но он ещё живой. Второй рукой перерезаю глотку. Тот пытается заорать. Действие неуязвимости закончилось, но из его рта вырывается только бульканье и через пару секунд мертвое тело падает на пол.

В этот момент в меня прилетает табуретка, больно ударив по голове. За ней летит вторая, но я прикрылся руками. Активирую уклонение. Уворачиваюсь от летящего тесака, бутылки, осколков окна. Парень сменил тактику и взял под контроль мои когти.

Он

пытается зарезать меня моим же оружием. Сопротивляюсь. Но его телекинез сильней моей физической силы. Лезвия медленно входят в грудь и делают четыре разреза. Я их просто скрыл и его контроль прекратился.

Рядом пришел в себя один из нариков и выстрелил в меня из автомата. Урон смешной. Я подбегаю к телекинетику и несколькими ударами рублю его на куски. Кости и голову отрезать, к сожалению, у меня не получается, но вот лежащие на полу ломтики мяса со шкурой вызвали приступ рвоты у автоматчика. После чего тот стал молить о пощаде.

Его пощадил Бурый, опустив свой молот ему на голову.

– Наркотики – это плохо, – словно назвав причину наказания, произнёс здоровяк.

Я бросился к клетке. Девушек в ней сильно приложило двумя криками, но они своевременно прикрыли уши, что ослабило эффект. Шальной пулей тоже, к счастью, никого не задело. Но вот Ольга и Олеся были вне себя от горя.

Выпустив их из клетки, они сразу побежали в другую комнату и оттуда послышался истошный крик боли.

Я зашел посмотреть.

На стене висел Дрейк, привязанный за руки и ноги. А его тело было утыкано дротиками. Они, сука, играли в «дартс» с живым человеком в качестве мишени. К счастью, этот сукин сын невероятно живуч. Он даже узнал нас.

– Хотите поиграть? – сказал он, пытаясь улыбаться, но мешал дротик в щеке.

Рядом лицом вниз лежал ещё один парень, покрытый следами от дротиков. Ольга с Олесей склонились над ним и плакали навзрыд. Не нужно быть гением, чтобы понять кто это. Наверняка его семья слышала крики боли от пыток, но при этом ничего не могли сделать.

Умер он скорей всего от потери крови, так как смертельных ран не было. Большинство дротиков даже не попали в него, валяясь на полу и торча в стене. Но той дюжины, что была в нём хватило…

В углу комнаты, в луже мочи сидел и дрожал один из бандитов.

Увидев его, я направился к нему быстрым шагом, по пути обнажая когти.

– Не надо! Не надо, пожа…

Хватает ртом воздух, булькает. А из его шеи хлещет кровь, смешиваясь с мочой.

Олеся даже не скривилась от этого вида, зато перестала плакать.

– В подвале ещё есть пленники, – прошептала Ольга отчужденным голосом.

Я более внимательно рассмотрел комнату. Заметил потёртость досок и ровный квадрат с небольшим зазором. Убрав с него хлам, нападавший со стола, заметил ручку и замок. За таким люком меня когда-то запирал Стас – друг Игоря.

В подвале было трое пленников, правда, один из них уже пару дней как мёртв. Его закидали вещами, чтоб хоть как-то скрыть вонь, но стоило открыть люк, как трупный запах окатил комнату.

Ребята были зашуганные и едва могли вести осмысленную беседу. Истощённые тела полностью покрыты синяками от побоев.