Живой
Шрифт:
– Довольно...продуктивно.
– Он лукаво посмотрел на меня через свои очки, приподнимая бровь.
– Расскажи мне.
– Я познакомился с девушкой, которая познакомилась со мной только ради того, чтобы я встретился с её сестрой, которую спас в ДТП на Садовой вместе с её парнем, и теперь я не могу отвязаться от них. - доктор прочистил горло, откладывая в сторону свой толстый блокнот.
– Довольно запутанно.
– Мне было не с чем спорить. Помимо каламбура с моей ночной жизнью, мои дни стали такими же сумасшедшими.
– Давай по порядку. Почему ты хочешь отвязаться от этих девушек?
–
– Но как же эта девушка смогла обмануть тебя? Использовать?
– Она не сообщила мне о том, что наше знакомство - это часть грандиозного плана, в котором я был лишь пешкой.
– Мне не было больно, когда я проговаривал свои мысли вслух. Всё что я чувствовал - отвращение.
– А ты уверен в этом?
– Я...- Я не знал ответа на этот вопрос. После дня рождения Кристины я не отвечал на сообщения Анастасии и избегал с ней встреч. Когда моё молчание затянулось, Игнат Витальевич глубоко вздохнул, смотря на меня, словно на младенца.
– Ты выбираешь пути наименьшего сопротивления. Вместо принятия свои кошмаров, ты стараешься прогнать их при помощи снотворного. Вместо четких расставлений позиций в своих отношениях с противоположным полом, ты предпочитаешь прятаться под своим мнением, которое, вполне возможно, может быть ошибочным.
– Уперев взгляд в свои ладони, я старался принять позицию доктора, но всё внутри меня было готово взбунтовать против этих слов.
– Это не так. Анастасия даже не отрицала того, что хотела познакомить нас с Кристиной.
– Но в чём же тогда её вина? Девушка хотела познакомить тебя со своей сестрой, Виталий, разве это можно считать преступлением?
– Но разве можно считать этот поступок правильным? Существует же мораль, нравственность!
– У тебя слишком размытое понятие этих терминов. Поступок, который совершила Анастасия может считаться моральным, если посмотреть на него под правильным ракурсом.
– Я непонимающе посмотрел на доктора, хмуря брови.
– Чтобы было наиболее понятно, я попытаюсь тебе объяснить. Мораль часто определяют как правила нравственности. Соблюдение этих норм предполагает определённую награду: от похвалы и уважения до материальных благ. В отличие от морали нравственность имеет более универсальный характер. Нравственное поведение направлено не на получение какой-либо награды, а на других людей, выражая особое отношение к ним. Анастасия совершала поступок, преследую свои цели, но разве можно назвать её действия лишёнными морали? К примеру, твой выбор спасти Кристину полностью раскрывает твою нравственную сторону. Ты не ждал в тот момент чьей то похвалы, награды. Ты поступал так, как велит твоё сердце. Но при всей своей противоположности мораль и нравственность описывают единое этическое начало человека.
– Этот поступок был антинравственным по отношению ко мне. - Мягко улыбнувшись, Игнат Витальевич кивнул головой.
– Вот это уже более грамотное заявление. В своём поступке сделать добро для своей сестры, Анастасия пренебрегла твоими чувствами. Но не кажется ли тебе, что для каждого поступка должен быть свой толчок?
– Она не уважает чужие чувства. Ей ничего не стоило написать эту чёртову статью, трахаться со мной, ради того, чтобы
– Ты никогда не узнаешь, что руководит поступками других людей, Виталий. Я ещё раз повторюсь: ты выбираешь пути наименьшего сопротивления. Способность увидеть и услышать именно другого человека, а не себя в нём является основой нравственного поведения.
– Я понимаю. Но мне трудно смириться с этим.
– С чем? С тем, какое впечатление ты создал в своей голове об этой девушке?
– Его голос за весь разговор ни разу не повысился, несмотря на то, что сам я уже несколько раз срывался на крик.
– Порой поступки говорят больше, чем чужие слова.
– Обречённо прошептал я, сжимая кулаки на своих коленях.
– Существуют ситуации, которые заводят человека в такие жизненные перипетии, что их поступки полностью противоречат словам и жизненным позициям. Надеюсь, у тебя будет время разобраться с помыслами Анастасии, но чем тебе не угодила её сестра?
– Кристина...- Задумчиво протянул я.
– Меня пугает её чрезмерное доверие. Я боюсь не оправдать её ожиданий. Мне проще отвернуть её от себя, нежели попытаться помочь.
– Всё же проще или правильнее?
– Проще. Она слишком уязвима сейчас. Одно моё неправильное действие и я могу сломать её. Мне словно приходится ходить по минному полю каждый раз, как мы заговариваем.
– Виталий, вопреки твоим убеждениям, спешу тебе напомнить, что люди не игрушки. Ты не можешь сломать кого-то. Как бы сильно не была сломлена эта девушка, твои позиции не убьют её. Людей способны разрушить лишь их собственные мысли. Мы слишком редко прислушиваемся к чужому мнению, чтобы оно было способно сотворить с нами что-то страшное.
– Но я боюсь, что кто то увидит насколько я мёртв внутри, если подпущу их ближе.
– Я не хотел произносить эти слова. Они делали меня уязвимым. Но я слишком устал носить их в себе. Мне нужен был свежий взгляд со стороны.
– Что заставляет тебя думать в этом направлении?
– После смерти родителей, я словно потерял внутри какую-то важную часть мозаики, которая делала меня полноценным человеком. Я ничего не чувствую, кроме сожаления и стыда.
– Так откровенно я ещё никогда ни с кем не говорил. Меня часто обвиняли в скрытности, и прямо сейчас я был не в состоянии остановить себя. Мне хотелось выпустить часть своих смятений.
– О чём ты сожалеешь?
– Я не смотрел на доктора, но был уверен, что Игнат Витальевич внимательно рассматривает меня, пытаясь разобраться в моих проблемах вместе со мной. Его взгляд никогда не нравился мне. Слишком пристальный и глубокий. Я был словно мелким насекомым под микроскопом.
– Обо всём, что было. О том, что не могу изменить своего прошлого.
– А чего ты стыдишься, Виталий?
– Того, на какие поступки повело меня моё отчаяние. Мне стыдно за то, что я постоянно не оправдываю чьих-то надежд. Родителей, Анны. Я подвел их.
– Я слышал как открылся блокнот доктора, как его шариковая ручка писала в унисон моим словам. Мне было страшно говорить правду. Я привык прятаться за маской сильного человека, но внутри мы все были одинаковые. Одинокие, сломленные, потерянные.