Живой
Шрифт:
– Ден, Лиззи добрая и красивая девушка, и дело вовсе не в ней. Я не хочу этих отношений. Она слишком...идеальная для меня.
– Бросив взгляд на свои наручные часы, я нахмурился, отмечая, что мой приём у психолога должен состояться через тридцать минут.
– То есть вы не можете быть вместе, потому что моя сестра чёртов ангел во плоти?
– Ден, мне правда пора идти. Как бы я не хотел, но у нас с Лизой ничего не выйдет. Она сама скоро поймёт это. До завтра.
– Проскальзывая мимо друга, я выбрался на свежий воздух, вдыхая запах мокрого асфальта.
Те
Забравшись в машину, я приоткрыл окно, стряхивая пепел. О многом я боялся рассказывать. Игнат знает, откуда я вернулся. Он считает, что я сильный. На самом же деле, я никогда не был психом. Я никогда не совершал преступления в состоянии аффекта.
***
Сынок, что же ты натворил.
– Армейский друг моего отца продолжал ходить из стороны в сторону, меряя шагами маленькое помещение. Здесь было тускло и пахло как то по-особенному. Я никогда не смогу выразить словами, но у каждого места есть свой "запах". Так же как и люди, помещения бывают разнообразными. Эта маленькая комнатка, заставленная пыльными шкафами и доской с пометкой "РОЗЫСК", кричала о своей опасности и независимости. Она как будто говорила мне: "Я видела слишком много. Каждая из этих историй останется тайной, как и твоя."
Дядя Валера был генералом, человеком чести, и лучшим другом моего отца. Он переживал утрату товарища, почти так же, как я утрату отца. Меньше всего на свете, он желал бы мне тюрьмы.
– Я хотел отомстить.
– Глухо прошептал я, всматриваясь в свои руки, закованные в наручники. Тогда, я даже не осознавал, что мне светит решётка. Мне ведь всего девятнадцать.
– Глупый мальчишка, глупый мальчишка.
– Устало присаживаясь на деревянный стул, он смирил меня взглядом кристально-голубых глаз. Его седые волосы и усы придавали дяде Валере особый, солидный вид.
– Я знаю.
– Уперев локти в колени, я опустил голову в свои раскрытые ладони, массируя кожу головы.
– Мне кажется, что я схожу с ума. Они постоянно преследуют меня. Во снах, в мыслях.
– Меня мелко потряхивало, а на глазах снова наворачивались слёзы.
– Тихо, отставить истерику.
– Присев рядом со мной, дядя Валера тяжело положил свою большую ладонь на моё плечо.
– Что мне делать? Мне светит срок. Я умру на зоне, или же эти придурки просто убьют меня.
– Когда меня задержали, вместе со мной схватили одного из тройки безбашенных ублюдков, которому я прострелил ногу. Мои родители были не единственными, кто пострадал от его рук. Однако, это не
– Мы обязательно что-нибудь придумаем. Тебя просто нужно спрятать пока это дело не замнут.
***
– Расскажи мне, как прошла твоя неделя?
– Я свободно сидел на мягком кожаном кресле, устремив свой взгляд в белоснежный глянцевый натяжной потолок. В кабинете Игната Витальевича было тихо и пахло жасмином. Я хорошо помнил этот запах. Моя мать любила ароматизированные свечи и пену для ванны с этим ароматом. Может быть, именно поэтому, я любил приходить сюда. В полумраке, вдыхая запах деревянной мебели и жасмина, я успокаивался душевно.
– Мне нужен новый рецепт снотворного. Мои таблетки заканчиваются.
– Сложив руки в замок, я продолжал вглядываться в ровную поверхность потолка.
– Как часто тебе снятся кошмары?
– Каждый раз когда я закрываю глаза.
– Облизав пересохшие губы, я попытался собраться с мыслями, чтобы не сболтнуть лишнего.
– Что тебе снится чаще всего?
– Игнату Витальевичу было немногим за тридцать. Его спокойный тембр голоса и добрые светло-серые глаза умело расставляли ловушки, в которые попадались многие заблудшие души.
– Иногда мне снится, что я оказываюсь в том супермаркете, не способный спасти своих родителей. Я переживаю их смерть раз за разом. Редко, но мне удается убедить себя, что это сон. Иногда мне снится, что я стою в той подворотне, с вытянутым пистолетом. Я проживаю эти дни множество раз. А иногда мне снится она...
Я слышу, как шуршит шариковая ручка по толстому листу блокнота. Он не перебивает меня, даёт высказаться, но я не уверен, что готов поведать ему историю Ани. Я никогда и ни с кем не говорил о ней. Не говорил о том, насколько сильно меня потрясла эта маленькая девочка так отчаянно сражающаяся за свою жизнь.
– Кто она, Виталий?
– Она спасла мою жизнь, когда я был в стенах больницы. Уверен, вы слышали о трагедии в год моего выхода.
– Он посмотрел на меня поверх своих тонких очков, слегка сощурив глаза.
– Я не слышал о том, что ты причастен к этой катастрофе.
– Мы пытались остановить Юлию от самоубийства. Она была не в себе. Мне снится этот день. Там было столько крови, осколков. Она лежала на плитке вся в крови и я не мог спасти её.
– Глубоко вздохнув, я с силой сжал челюсть, чувствуя, как на глазах наворачиваются слёзы. Мне было тяжело говорить о ней в прошедшем времени.
– Она шептала мне что сожалеет о том, что у неё было так мало времени.
– Обидно что Анна умерла, когда только почувствовала вкус радости жизни. И эти мысли, они не укладываются в моей голове. Почему у нас так мало времени? Ни мои родители, не тем более Анна не заслуживали такого конца.
– Как часто тебе снится эта девушка?
– Редко. Когда я вижу её, то она улыбается. Даже лёжа в крови, понимая, что это конец, она улыбалась.
– Мне было физически тяжело рассказывать о ней. Я думал, что слёз больше не осталось, но они не просыхали.