Живу тобой одной
Шрифт:
Он положил большую темную руку на ее бедро.
– Если это единственный способ выманить вас на берег, я это сделаю.
Она накрыла его руку своей.
– Я предпочту снять туфли и чулки и дойти до берега вброд. Островок находился в небольшой бухточке, попасть в которую можно было лишь через узкий канал, скрытый по обеим сторонам буйной растительностью. Келли перегнулась через борт катера.
– Какая чистая вода! Видно дно. Посмотрите на эту огромную рыбу. Наверное, акула.
Гаррисон рассмеялся.
– Это озерный окунь.
Он снизил скорость. Указал на дальнюю часть острова, скрытую от посторонних глаз: пригорок площадью не более чем в один акр, покрытый густым лесом.
Нос лодки уткнулся в берег. Гаррисон заглушил мотор, бросил якорь.
– Дальше пойдем пешком.
Келли повернулась к нему спиной, подняла юбку, отстегнула застежки пояса, спустила чулки. Оглянулась и увидела, что он наблюдает за ней.
– Ничто не возбуждает меня так, как вид раздевающейся женщины.
– Даже больше, чем вид раздетой женщины?
– Но тогда уже не время любоваться.
Он снял спортивные туфли и носки, закатал брюки до колен, шагнул в воду и подал руку Келли. Потом достал из багажного отделения катера четыре подушки и автомобильный чехол. Они направились к берегу. Пляж представлял собой узкую песчаную полосу не больше двух ярдов шириной.
Келли стояла, широко расставив ноги, уперев руки в бока. Пальцы ног утопали в песке.
– Я чувствую себя Робинзоном Крузо.
Гаррисон указал на пепел от костра и другие следы предыдущих посетителей.
– Место вряд ли можно назвать девственным, но для нас сойдет. Если кто-то подплывет близко к каналу, мы услышим, когда…
– Когда что?
– Пошли, – засмеялся он.
Келли следовала за ним по тропинке, петлявшей среди хвойных деревьев, с наслаждением вдыхая аромат сосен.
– Сладость и горечь… Как хорошо! Я бы хотела остаться здесь навсегда.
– Райские кущи.
– А мы Адам и Ева?
Они вышли на поляну, хранившую следы прошлых оргий. Келли наморщила нос при виде смятого презерватива.
– Вот свиньи! Следовало бы запретить им сюда приезжать. Гаррисон рассмеялся, палкой отшвырнул оскорбительный предмет подальше с глаз.
– Как насчет Адама и Евы?
Он бросил чехол и подушки на землю. Схватил Келли в объятия.
– Вы делаете мне больно, – поморщилась она.
– Извините. Я слишком давно не был с женщиной. Я, наверное, кажусь вам грубияном.
Келли провела руками по его бицепсам до самых плеч, прижалась всем телом.
– Секс вообще дело грубое. Когда пытаешься деликатничать, он многое теряет. Видите ли, я тоже давно не была с мужчиной. С настоящим мужчиной.
Выражение ее голоса говорило больше, чем слова.
Он целовал ее долгими пронизывающими поцелуями, язык к языку. Келли первая оторвалась, едва переводя дыхание. Оттолкнула его.
– Дайте же мне раздеться.
Она начала расстегивать перламутровые пуговицы на платье. Он тоже начал раздеваться, не спуская с нее глаз. Она
Келли заговорила всего один раз, когда они уже лежали на подушках. Он наклонился поцеловать ее грудь.
– Мне это не нужно, Уэйн. Я готова. Скорее!
Они провели на острове еще два часа. За это время Гаррисон испытал три оргазма, Келли – пять. Потом они спустились к озеру и искупались.
– Я никогда еще не встречал такой женщины, как ты. А у меня их было множество.
Келли чуть улыбнулась, изогнув уголки губ.
– И ты каждой говоришь то же самое?
Ему, видно, ее шутка не понравилась.
– Я никогда еще не говорил этого ни одной женщине, потому что все они похожи друг на друга. А моя жена… – он содрогнулся, – это все равно что трахать покойницу.
На самом деле Келли ничего не имела против таких слов, однако сделала вид, что шокирована.
– Сенатор Гаррисон, как вы разговариваете в присутствии дамы!
Он подошел к ней вплотную. Обнял, обхватив ладонями ягодицы. Голос его звучал хрипло:
– Если бы ты была дамой, я бы не стал тратить время на эту поездку. С дамами я давно покончил.
Слово «дама» в его устах прозвучало еще более оскорбительно, чем все сказанное до этого.
На закате катер Гаррисона подошел к причалу. Келли сидела па корме, холодная и надменная, в накрахмаленном белом платье, причесанная волосок к волоску.
«Дамы», сидевшие на веранде, перегнулись через перила, устремив глаза на озеро. Прочистили глотки, приготовившись всласть посплетничать. Под тафтой, корсетами из китового уса и складками жира скрывалось не одно постыдное желание.
Они увидели, как сенатор Гаррисон, полный достоинства, легко спрыгнул на пристань и подал руку миссис Мейджорс. Она грациозно сошла на берег, поблагодарив его легким поклоном. Он сдержанно поклонился в ответ, улыбнулся и сказал несколько слов на прощание. Она ответила одобрительной улыбкой, и они расстались.
Все это выглядело настолько скучно и неинтересно, что никак не могло занять воображение дам, собравшихся на веранде. Стулья заскрипели – дамы откинулись на спинки, продолжая переваривать обильную еду.
Ни одна из них даже представить себе не могла, что на самом деле сказал миссис Мейджорс на прощание сенатор Гаррисон.
– Я очень надеюсь, что не будет дождей, потому что собираюсь возить тебя на остров каждый день и трахать до потери сознания.
Однако каждый день это оказалось невозможным для них обоих. Келли приходилось считаться с тем, что существуют Нат, Крис и мисс Хатауэй. А миссис Гаррисон зорко следила за сенатором. На неделе им удалось ускользнуть всего два раза, да и то посредством сложных махинаций.