Живу тобой одной
Шрифт:
Он увидел Ната. Неподвижного, с поднятыми коленками и свесившейся на грудь головой. Как плод в утробе матери. Хэм рванулся к нему с удвоенной энергией. Доплыл, схватил мальчика под мышки и рванул вверх, на поверхность, на свежий воздух. Глаза Ната были закрыты, лицо – пепельно-серого цвета. Нет времени нащупывать пульс, проверять, дышит ли он. Хэм взвалил мальчика себе на спину, уложив подбородок на левое плечо, так, чтобы рот и ноздри Ната не оказались в воде, и мощными рывками поплыл к берегу. Они достигли берега намного
Хэм перевернул мальчика на живот, повернул ему голову набок, сел на него верхом. Во время войны в школах ввели обязательный курс обучения оказанию первой помощи, на тот случай – пусть и представлявшийся невероятным, – если войска кайзера высадятся на берегах Америки. В те времена Хэм воспринимал занятия как чью-то злую шутку. Они казались ему страшно скучными. Однако сейчас он с благодарностью вспоминал инструкции по искусственному дыханию. Положил ладони на спину мальчика, по обеим сторонам, чуть ниже грудной клетки. С силой нажал. Отпустил. Снова нажал и отпустил, стараясь соразмерять движения с ритмом собственного дыхания.
Вначале он не услышал громких криков, донесшихся от дома, однако, на секунду подняв глаза, он увидел их. Они бежали по пляжу. Келли впереди, Брюс и Крис за ней. Сзади на некотором расстоянии едва поспевал стареющий Сэм Перкинс, работник Мейджорсов.
Келли добежала первая. Бросилась на колени, пытаясь обнять сына. В первый раз с тех пор, как Хэм впервые встретился с ней, в день похорон матери, он увидел, что и она тоже способна испытывать горе, терзаться отчаянием, как все смертные.
– Мой мальчик! Боже! Мой мальчик мертв!
Хэму пришлось прервать свое занятие, чтобы оттащить ее от сына.
– Бога ради, Келли! Оставь нас в покое, иначе он действительно умрет. Я пытаюсь его спасти.
Подбежал Брюс, обнял жену за талию, пытаясь успокоить.
– Оставь его, Келли. Он делает Найту искусственное дыхание. Что произошло, Хэм?
Хэм ответил, не прерывая своего занятия:
– Он плыл… уже хорошо… делал успехи… прыгал с причала… потом…
– Ты не следил за ним! – закричала Келли. – Ты дал ему утонуть!
– Нет! Это неправда!
– Правда! Тебе все равно! Ты его не хотел! Ты не хотел, чтобы он остался в живых!
Брюс и Крис остолбенели, уловив ненависть, прозвучавшую в ее голосе.
– Келли, как ты можешь говорить такие ужасные вещи!
Брюс с трудом удерживал эту хрупкую женщину, чтобы она не бросилась на Хэма с кулаками, не впилась в него зубами.
У Келли началась настоящая истерика.
– Ты убил его! Убил моего сына, мою радость, мою любовь, мою жизнь!
Хэм рывком
– Сука!
Он с силой ударил ее по лицу своей огромной ладонью. Он чувствовал, что мог бы сейчас снести ей голову, и надеялся, что ему это удалось. Однако больше он не мог позволить себе тратить время. Мальчик – вот в ком заключался сейчас для него весь мир.
Пощечина ее ошеломила. След от ладони, наверное, надолго останется на распухшей щеке. Похоже, этот взрыв был необходим им обоим. Келли взяла себя в руки, снова стала сама собой.
– Все в порядке, Брюс. Отпусти меня. Хэм, я прошу прощения за свои слова. Мы можем тебе чем-нибудь помочь?
– Позвоните доктору Хейли. По-моему, у него есть аппарат искусственной вентиляции легких.
Келли повернулась к Крис.
– Крис, ты сможешь это сделать быстрее, чем Сэм.
Работник покраснел и отвернулся. Крис приподняла юбку и помчалась по пляжу.
Хэм чувствовал, что силы его на исходе. Пот ручьями лил по лицу и телу, падая дождем на белую неподвижную спину Ната. Никакой реакции на неимоверные усилия. Никаких признаков жизни.
– Брюс, придется тебе сменить меня на время, иначе я свалюсь. – Голос его звучал едва слышно от изнеможения.
– Дай, я.
Келли уперлась руками в грудь Хэма, мягко оттолкнула его.
– Келли, ты не понимаешь, что делаешь. – Однако он совсем обессилел, чтобы протестовать по-настоящему. Опустился на траву и лишь молча наблюдал за ней.
– Он моя любовь. И если ему суждено умереть, пусть умрет у меня на руках.
Она перевернула мальчика на спину, взяла на руки, прижала к себе.
Брюс сделал движение, собираясь вмешаться, но отступил. Ее окружала аура, подобно мистической стене, которая не давала приблизиться.
Дева Мария, прижимающая к себе мертвого сына… Безмятежное спокойствие, скрывающееся под маской безутешного горя…
Не обращая внимания ни на Хэма, ни на Брюса, она зашептала мальчику:
– Я вдохну в тебя жизнь, Натаниэль. Своим дыханием, своей любовью вдохну в тебя жизнь.
Она нежно прижала рот к его губам, вдохнула теплый воздух в его легкие. Грудь мальчика приподнялась, затем опустилась – в тот момент, когда Келли набирала воздуха в свои легкие. Снова приподнялась. И еще раз, и еще, и еще…
Хэм и Брюс, онемев от благоговейного ужаса, наблюдали за ними. У Хэма зашевелились на голове волосы. Он заметил, как дрогнули бледные веки мальчика, как судорога прошла по его телу, как зашевелились синие губы.
– Мама…
Нет, это, наверное, плод его воображения. Хэм с усилием приподнялся, на коленях подполз к мальчику, наклонился над ним. Нет, не померещилось. Темные глаза медленно открылись. Его глаза… Он видел в них себя, как в зеркале.
– Хэм…
Эти звуки показались Хэму более прекрасными, чем вся поэзия Шекспира.