Живу тобой одной
Шрифт:
Он наклонил голову, сжал губы.
– Боюсь, что удаление от реального мира, как вы его называете, замкнутость в себе может прогрессировать. Вам знаком термин «кататония»?
– Да. Сегодня утром я нашла его в одном из справочников по медицине в нашей библиотеке. Кататония – смерть заживо. – Она заметила заинтересованное выражение его лица. – Можно сказать, я тоже училась у Фрейда, доктор Франц.
Он усмехнулся.
– Вы такая… – Он запнулся в поисках подходящего слова. – Ну, скажем, очень необычная женщина, миссис Мейджорс. Теперь я, кажется,
Келли ответила загадочной улыбкой.
– Неужели?.. Ах да, доктор, еще одна вещь. Как вы считаете, она не может забеременеть? Трое мужчин… и я не хочу даже думать, сколько раз.
Доктор Франц взял ее руку, погладил с мрачной торжественностью.
– Дорогая моя, это решать ей с Господом Богом. Закрывая за ним дверь, Келли озабоченно покусывала губу. – Ей с Господом Богом… Ну нет, доктор. В этой быстротечной жизни есть вещи, слишком важные, чтобы доверять их Богу.
Вечером она добавила в горячее молоко Крис средство от беременности, которое дал ей Гаррисон во время их любовной связи. С Эвелин Харди он этим пренебрег, что дорого ему обошлось.
Во вторник Крис достаточно окрепла для того, чтобы встать с постели. Ее укутали в одеяла и усадили на открытой террасе над парадным входом. Ярко светило солнце, однако с реки дул холодный ноябрьский ветер. Отечность на щеке у Крис немного спала, и фиолетовая багровость уменьшилась. Однако в ее умственном и душевном состоянии Келли не заметила никаких улучшений. С другой стороны, и прогрессирующей кататонии, чего опасался доктор Франц, тоже не наблюдалось. Крис сама ела, самостоятельно пользовалась туалетом и ванной, однозначно отвечала на простейшие вопросы.
– Ты хочешь есть, Крис?
– Нет.
– Ты устала?
– Нет.
– Тебе страшно, Крис?
Молчание. Крепко сжатые губы. Усилившееся ощущение пустоты.
– Крис, Хэм здесь. Ты хочешь его видеть?
Впервые с того момента, как шериф с помощниками привели Крис домой, она выказала признаки желания пробить броню, которой окружила себя. Голова ее резко поднялась, губы беззвучно задвигались.
– Она пытается что-то сказать, – прошептала Джейн Хатауэй. – Не могу понять что…
Келли пристально следила за губами девушки. Повторяла их движения.
– Хэ… Харм… Нет, не то. – Внезапно ее осенило. – Хэм! Она пытается произнести «Хэм»! Ну же, Крис, давай! Скажи еще раз «Хэм»!
Крис кивнула. Сглотнула слюну, с трудом выдавила из себя:
– Хэм… Хэм… Хэм…
Келли громко рассмеялась. Обняла девушку.
– Умница! Джейн, приведите мистера Найта. Скажите, что мисс Мейджорс хочет его видеть.
Хэм сидел в гостиной наедине с Натом, живым шестилетним доказательством его преступления. С каждым годом мальчик становился все больше похож на Хэма – вместе с этим росло и сознание вины. Теперь к ней добавились три убийства.
Он приговорен, и долина реки Гудзон – его тюрьма. Освободиться он сможет, только если покинет Найтсвилл, уедет на край света из этих мест, где все служит напоминанием,
– Хэм, а что все-таки произошло с Крис? – повторял и повторял Нат, словно заезженная пластинка.
– Она сильно ушиблась. Упала, наверное. Я сам не видел, меня там не было.
Хэм подошел к окну, распахнул его, глотнул свежего воздуха. Наедине с Натом у него неизменно возникало ощущение удушья.
– Но ты же повез ее на танцы. Я слышал, как мама с папой говорили, что какие-то парни ее побили.
Хэм рукавом вытер пот с лица.
– Да, правда, я и забыл. Крис бегала по пляжу с этими ребятами. Ну знаешь, как мы иногда играем втроем, ты, я и Крис. Она упала и ушиблась.
Мальчик подошел к нему, взял за руку.
– Она стала какая-то странная, Крис. Как будто спит с открытыми глазами. Я с ней говорю, а она не слышит.
Хэм внутренне содрогнулся. Господи! И это тоже его вина! Она флиртовала с Джейком Спенсером только для того, чтобы вызвать в нем ревность. Так сказала Келли. Ведьма Келли… Но нет, он не должен перекладывать вину на нее. Пять лет Крис бескорыстно любила его. Вина его не в том, что он не ответил на ее любовь, как положено мужчине. Он виновен в том, что не сказал ей правду. Он слишком часто отворачивался от девушки.
Хэм положил руку на плечо Нату.
– С Крис все будет в порядке, вот увидишь. Не беспокойся, Нат.
С неловкостью, так похожей на его собственную, мальчик потерся о Хэма, как собачонка в поисках ласки.
– Я счастлив, что ты мой брат, Хэм. Я люблю тебя.
У Хэма что-то сжалось в горле. Не сразу удалось ответить. Поглаживая плечо Ната, он ждал, пока пройдет спазм.
– Я тоже этому рад.
Джейн Хатауэй молча стояла в дверях, наблюдая за ними. Всегда, когда она видела их вместе, у нее возникало странное и необыкновенно сильное ощущение, которое она не могла определить.
Хэм почувствовал ее присутствие и повернул голову. Она смущенно кивнула.
– Доброе утро, мистер Найт. Миссис Мейджорс сказала, что, если хотите, можете, подняться к мисс Крис.
– Спасибо, мэм. Иду.
Он наклонился к мальчику, положил руки ему на плечи.
– Натаниэль… ты знаешь, ведь твоего дедушку звали так же. Он бы тебя очень любил, если бы дожил.
– Дедушка?! – рассмеялся Нат. – Я знаю, что моего отца звали Натаниэль. Хэм, он был и твоим отцом. А дедушку звали Сайрус. Вот подожди, я расскажу Келли и Крис. Крис засмеется и сразу поправится.
Хэм онемел. В первый раз за все время он так оговорился. Дурной знак. Еще одно доказательство того, что пришло время исчезнуть отсюда. Он со страхом взглянул в направлении двери. Не услышала ли случайно гувернантка? Однако Джейн Хатауэй уже вышла из комнаты.
Хэм наклонился к мальчику.
– Пожалуйста, Нат, никому об этом не говори. Они и так меня считают дурачком. Представляешь себе, что это такое – взрослый человек забыл имя своего отца. – Он рассмеялся деланным смехом. Нат присоединился к нему.