Живун
Шрифт:
— Не знаю, может, сказка, а может, правда, — ответил охотник.
— Да-а, выходит, еще плохо работаем, — задумчиво произнес Оковой и, встретив взгляд Омры, объяснил: — Я плохо работаю, товарищ Медведев плохо работает.
Омра Няруй выпрямился.
— Почему плохо работаете? Вы свое дело делаете, хорошо работаете.
— Нет, — возразил секретарь парторганизации. — Выходит, плохо работаем, недостаточно помогаем нашим людям освобождаться от разных суеверий, предрассудков.
— А сколько их было в ненецком народе! — произнес Аби Салиндер.
— Действительно, сколько было
Секретарь парторганизации сел рядом с Няруем, положил руку ему на колени.
— Теперь же кулаков да шаманов нет. Мы сами хозяева. Живем в колхозах, новую счастливую жизнь строим. Так? — и, взглянув охотнику в глаза, укоризненно сказал: — А ты, оказывается, веришь в разные выдумки.
31
Сядэм — деревянные божки, идолы.
Няруй опять поднял голову.
— Не я выдумал. Это наказ моего отца. Он, кажется, неплохим охотником был.
— Если верить всему, чему верили неграмотные, забитые наши отцы и деды, мы к коммунизму будем двигаться тюленьими шагами, — ответил секретарь.
Афанасий Медведев удивился:
— Из-за ерунды убивается. Я думал, он действительно заболел. Да знал бы я, что у Няруя есть несданная пушнина, давно бы проходу не дал.
— А почему ты, Омра, решился сдать шкурку первой добычи? — спросил председатель колхоза.
— Да-да, — присоединился Ямбо Оковой, — ведь ты, товарищ Няруй, квартальный план уже давно перевыполнил.
Няруй опять поднял голову.
— А что мне было делать? Я слово давал, к празднику три квартальных плана выполнить обещался. Если бы не сдал голубого песца, все бы сказали: Няруй слово свое не сдержал.
— Значит, ты хотел быть верным своему слову? — сказал секретарь. — Это хорошо, Омра. Ты этим помог Родине быстрее получить ценную пушнину. А она ей очень и очень нужна. Ты это знаешь, мы рассказывали вам об этом не раз. И выходит, социалистическое обязательство ты брал совсем не зря. Оно помогло тебе быть в одном ряду с передовыми охотниками. Ты понимаешь меня. Омра?
— Конечно, понимаю.
— А почему же сейчас отстаешь от товарищей? Не хочешь брать новое обязательство? — спросил Медведев.
Няруй внимательно посмотрел на всех и улыбнулся:
— Ну вот боюсь, и только. Вдруг больше ничего не буду добывать?
— Чудак, — сказал председатель колхоза. — Если по-прежнему будешь старательно промышлять, почему же не будешь добывать?
— Удача у того, кто честно, самоотверженно трудится и умело ведет свое дело, а ты как раз такой, — добавил Ямбо Оковой.
— Нет, когда добуду хоть одного зверя, тогда и возьму обязательство, — твердо сказал охотник.
— Значит, хочешь на деле убедиться,
— Да нет, иногда за неделю одного зверька добывал, — ответил Няруй.
— Вот видишь? — сказал Медведев. — И на этот раз может случиться, что капканы будут пустыми, пурга-то недавно была.
— После пурги я все капканы сызнова поставил, — объяснил Няруй.
— Тем лучше, — сказал секретарь парторганизации и, переглянувшись с товарищами, закончил, положив руку на плечо охотника: — Иди, проверяй капканы. Мы можем подождать. Раз проверь, два проверь, три проверь. Когда-нибудь да попадется добыча. А когда вернешься с добычей, оформи обязательство.
Никогда с таким тяжелым настроением не уходил Няруй на охоту. Даже обшитые оленьими камысами лыжи, казалось ему, не скользят, а прилипают к только что выпавшему снегу и мешают делать широкие и быстрые шаги. Какая-то непонятная и надоедливая мысль беспрестанно сверлила голову: «Зря идешь, зря идешь».
Когда он наконец дошел до капканов, небо совсем очистилось от туч, и луна ярко озарила свежевыпавший снег.
Первые осмотренные ловушки оказались пустыми, с нетронутыми приманками. Тут же Няруй заметил следы лисицы. Она несколько раз обошла вокруг капкана, но до приманки не дотронулась. Такие случаи бывали не раз и раньше, но сейчас это озадачило Омру. «Неужели начинаются мои неудачи?» — мелькнуло у него в голове. След лисицы спускался к ручью. Там у Няруя было поставлено два капкана. Он направился туда и, увидев, что одного капкана нет, страшно испугался. «Началось!» — невольно вырвалось у него, и он почувствовал дрожь в коленях.
Лиса, видно, долго билась, стараясь вырваться из железной пасти, перегрызла веревку от якорька и поскакала вниз по ручью, волоча за собой капкан. Свежие капли крови отчетливо темнели на голубоватом снегу. Значит, попала в капкан недавно и уйти очень далеко не успела, Няруй снял с плеча ружье и направил лыжи по следу лисы. Она иногда останавливалась, пытаясь освободить лапу, и в этих местах Няруй видел темные пятна.
На одном из таких пятен он заметил клочок шерсти, примерзший к снегу. Зоркие глаза охотника быстро определили — лиса серебристо-черная. Теперь Няруй шел быстрее, думая только о лисе. Недалеко от устья ручья он увидел второй след, намного крупнее лисьего. «Волчий», — подумал Омра и остановился. Зверь, видно, большими прыжками спустился с соседнего холма и, напав на след лисы, потрусил за ней, на ходу слизывая кровяные капли.
Няруй стоял в нерешительности. Возвращаться обратно или преследовать зверей? А может, это и есть то, о чем говорили старые люди: зверь будет дразнить, капканы уносить, на беду сманивать? Неприятная дрожь точно так же, как в тот раз в «куропачьем чуме», прошла по телу с головы до ног. Но клочок серебристо-черной шерсти, зажатой в руке, не давал покоя, и Няруй снова зашагал вперед, беспокоясь о том, что, если волк успеет догнать лису, он ее разорвет. Значит, надо вначале убить волка или отогнать его, а лису-то он догонит, с капканом она далеко не уйдет.