Живун
Шрифт:
Ёнко в это время сладко спал в интернате, как и положено славно потрудившемуся человеку. Во сне он видел, будто ему за уничтоженного хищника выдали премию — ружье.
Мастерство
Шторм бушевал вторые сутки. Взбудораженная река в красных отблесках вечернего солнца казалась кровяной. Рыбаки, стоя у развевающихся на вешалах, давно высохших плавных сетей, [37] с тревогой глядели на реку.
— Ой, не могу смотреть! Утонут! — со вздохом произнесла небольшого роста, круглолицая девушка Яляне.
37
Плавные
— Ну, и отчаянный наш бригадир! — сказал кто-то.
— А ведь зря рискует. Ничего он не добудет в такую погоду.
Бударка Вано Лапцуя — бригадира рыбаков-плавичей [38] казалась щепкой, то виднеясь на гребне волны, то надолго исчезая среди ревущих водяных глыб.
Вскоре над водой забелел парус, похожий на крыло халея. [39] Качаясь из стороны в сторону, он быстро увеличивался. Это бригадир возвращался на песок. [40]
38
Плавичи — рыбаки, промышляющие плавными сетями.
39
Халей — крупная чайка.
40
Песок — рыбоугодие, стоянка рыбаков.
Как только лодка, погоняемая набегающей волной, приткнулась к берегу, рыбаки окружили ее.
— Ну, как? — спрашивали они.
— Замечательно, — явно шутливо басовитым голосом ответил широкоскулый рыбак, проворно прыгая с лодки. Это — плавич Мэнь Сэрпио, вечно улыбающийся, с насмешливыми глазами и покачивающейся походкой на длинных ногах, обутых в бродни. Он ездил за гребца Яляне.
Весь мокрый, в сером суконном совоке молодой бригадир Вано Лапцуй, опираясь на весло, устало поднялся с кормового сиденья. Овальное, загорелое лицо его было в крупных водяных брызгах, а мокрые волосы нависли на нахмуренные темные брови.
— Пока улов плохой. Грузил мало, видите, как всю сеть свило.
В середине бударки лежала плавная сеть, свитая, как веревка, и несколько рыб.
— Я так и знал, — сказал рыбак Сязи, пожилой бородатый ненец в малице и в тобоках и поэтому похожий скорее на пастуха, чем на рыбака.
Подошла Яляне.
— Вернулись живы-здоровы? А я так боялась, — призналась она.
— Нам тонуть некогда, работать надо, — шутил Мэнь Сэрпио, легко подтаскивая лодку сильными длинными руками.
Бригадир, бросив взгляд на девушку, добавил:
— Отрегулируем сеть — снова выедем.
— Зря мучаетесь, — сказал один из плавичей. — В шторм улов всегда неважный.
— Неправда, — спокойно возразил Вано Лапцуй. — В штормовую погоду рыба, наоборот, должна быть в движении. Вся беда, что сеть свивает. Значит, надо добавить грузу.
Когда сеть была распутана, Вано Лапцуй принялся подвязывать дополнительные грузила. Он пригласил к себе всех двенадцать плавичей своей бригады.
— На первый случай сделаем так, — обратился он к ним, — на каждую прожилку сети ставим два металлических груза и через одну прожилку — таш. [41] Если это даст хороший улов, вам придется сделать
41
Таш — глиняный, прокаленный груз в виде небольшого диска с отверстием.
— Напрасный труд, — глухо промолвил Сязи, зевая и почесывая щетинистую бородку.
— Ты, Сязи, каждый раз, когда мы пробуем какой-нибудь новый метод, говоришь эти слова.
— А всегда выходит, что прав бригадир, — послышались голоса.
Это было верно. Бригадир плавной бригады колхоза «Сава ил» («Хорошая жизнь») молодой коммунист Вано Лапцуй — смел и настойчив, он постоянно ищет новые методы плавного лова рыбы. Как и другие передовые рыбаки Обского бассейна, он тщательно готовится к путине, консервирует сети перед их посадкой, комбинирует несколько провязов с различными ячеями для одновременного лова сырка и муксуна. Широко пользуется маневренностью. Как только река очистится ото льда, он начинает лов на отведенных его бригаде рыбоугодиях. Если первые косяки сырка еще не появились, он с бригадой спускается километров на шестьдесят ниже по Оби и ведет здесь контрольный облов, дожидаясь массового хода сырка. Первые косяки его он вылавливает в течение пяти-шести дней. Когда рыба сбавляет свой ход, Лапцуй с бригадой быстро переезжает на свое основное угодье и, опередив сырка, снова продолжает лов.
Сейчас он промышлял уже на основном рыбоугодье.
…Закончив подвязку дополнительных грузил и таша, Вано Лапцуй дал распоряжение членам бригады подготовить свои сети, подвязав дополнительные грузила.
— Шторм еще не скоро утихнет, и такие сети нам пригодятся, — сказал он, надевая другой суконный совок.
Перед тем, как отчалить от берега, Мэнь Сэрпио, глядя из-под большой шершавой ладони на реку, на этот раз без шутливой нотки, но с неизменной улыбкой басовито сказал:
— Мне, кажется, мешает еще этот сильный встречный ветер. Не привязать ли на концах провяза груз потяжелее?
— Да? А ведь ты прав, — сказал бригадир, — нужно сделать такой груз, чтоб он был похож на парус. Тогда сеть будет плыть по течению с нормальной скоростью.
— Верно, — согласился Мэнь и тут же предложил: — А что, если взять рогожный куль и нагрузить его камнем?
— Получится парус водяной, — с радостью подхватил бригадир.
Подготовка двух «водяных парусов» заняла немного времени, и бударка Вано Лапцуя вскоре снова умчалась под легким парусом на плав, подобно быстрому, проворному халею.
Часа через полтора веселая, звонкоголосая Катя — белокурая русская девушка с рыбоприемного плашкоута, стоящего тут же у песка, приняла от бригадира Лапцуя два с половиной центнера рыбы. Это улов за один плав.
— Кто говорил: в шторм рыба не ловится? Подходи, потаскай на плашкоут эту рыбу — поверишь, — как всегда, шутил Мэнь, подмигивая узкими, черными, насмешливыми глазами и обнажая белые, как снег, зубы.
Пока бригадир с Мэнем сдавали улов и ужинали, остальные плавичи погрузили в бударки свои сети. Солнце, касаясь вершин снежного Урала, опять залило багровой краской обложенный тяжелыми тучами горизонт.
— Однако тихой погоды не жди, — молвил Сязи, почесывая бородку и глядя на закат солнца. — Хватит сидеть, рыбачить надо. Бригадир-то, видно, правду говорит.
Когда бригада в полном составе отчалила от берега, Вано Лапцуй спросил своего гребца Яляне:
— Ну, как, Яляне, не боишься ехать?
— Страшно смотреть на лодку в волнах с берега, а на воде ничего, — улыбнулась девушка.
Шторм бушевал еще три дня, но плавичи бригады Вано Лупцуя прекращали лов только на короткий сон. Улов в эти дни был намного лучше, чем в тихую погоду.