Живые консоли
Шрифт:
– Разумеется, я согласен.
Тима почувствовал приятную приобщенность к некоему избранному корпоративному сообществу, члены которого посредством своих пионерских разработок властвуют над телами и душами клиентов. И ему было совсем не обидно, что какую-то часть будущего признания (оно обязательно придет к нему, как только новое поколение шлемов появится в продаже) придется отдать коллегам – талантливым нейрохимикам из компании «Живые консоли». Каждый из них положит свой «пластиковый блок» в замечательную конструкцию, которую он создаст – маленькую, умную насадку. И эта несущественная с виду деталь подарит людям подлинные ощущения восторга и скорби, ненависти и любви, а главное – подлинного наслаждения
689-й
Многие произведения, восхваляемые за красоту и связность их построения, на самом деле отличаются не большим единством, чем пестрое собрание случайных мыслей, оживленных лишь единым духом и направляющихся к единой общей цели.
1
Теплый шарик солнца лениво рассеивал угасающие, розовые лучи по скромному ландшафту – гладкой, неподвижной поверхности глубокого горного озера и паре невысоких, но заснеженных вершин рядом с берегом. Последний, разумеется, имел комфортный слой мелкого песка, подогретого до температуры человеческого тела.
– Я разговаривал с корреспондентом программы новостей на 822-м канале, – сказал Дюгем. Он прикрыл глаза ладонью и глядел на светило сквозь полупрозрачные пальцы. – Он обещал отснять сюжет о твоем новом клипе.
Вероника промолчала. Теплый воздух и водные игры расслабили ее настолько, что всякое движение (даже шевеление губами) казалось невозможным.
– Ты меня слышишь?
Она напряглась и выдала мычание, похожее на слово «угу». Дюгем удовлетворился этим и продолжал:
– Ублюдок обошелся мне в пятьсот евро. К тому же он не обещал, что сумеет протащить свой паршивый сюжет в вечерние новости.
– Зачем же ты с ним связался? – вторично напряглась и пробурчала Вероника.
– Другие еще дороже, – пояснил Дюгем. – А гарантий никто не дает. Но я думаю, он все равно постарается… Если сюжет о твоей команде пройдет в эфир, накину ему еще столько же. Он об этом знает.
2
Во всяком искусстве, во всякой науке есть обостренное восприятие того, верно или не верно некоторое отношение, и есть эмоциональная вспышка и возбуждение, следующие за ним. Это две вещи, а не одна. Именно в первом сильны специалисты и мастера, второе сопровождается телесными проявлениями, которые едва ли их беспокоят.
Время приближалось к восьми часам вечера (рабочий день давно кончился), когда Тима понял, что на сегодня с него хватит. Дрим давно смылся, оставив его наедине с подопытным – он никогда не задерживался в лаборатории после четырех часов.
Тима стер с экрана внутреннюю сонную артерию, извилистым путем подающую кровь в мозг. В последние пять или шесть месяцев он постоянно возвращался к ней и подолгу рассматривал знакомые до каждого изгиба упругие стенки сосуда. Он не хотел устанавливать на консоли химический реактор, который бы стал производить эмоциональные стимуляторы – но пока, к сожалению, ничего другого придумать не смог. Электрическое раздражение коры не давало такого эффекта, на который он рассчитывал. Не хватало какой-то малости, уловить которую не могли самые чувствительные приборы корпорации, а без нее физиологическое наслаждение упорно балансировало на грани смертной муки, своей противоположности. Не переходя эту грань, но привнося в процесс такую значительную долю тревоги,
Завтра он должен был выступить перед коллегами и продемонстрировать все, чего достиг за полтора года претворения своего проекта в жизнь. Тима отложил в сторону эмулятор консоли, который безучастно вертел в руках, и приказал Чиппи отправить его домой. Но снимать шлем не стал (Ирина пока бродила где-то в Сети), в последний момент решив наведаться в питомник.
Ромка родился почти год назад.
Мальчик пока еще плохо владел телом и большую часть суток попросту спал, подключенный к системе жизнеобеспечения. Но все провода и устройства находились где-то там, в неведомой реальности, а здесь, в отдельной комнате питомника, которую Тима арендовал сразу после «рождения» ребенка (то есть его извлечения из автоклава), ничего подобного не было.
– А я уж думала, что ты забудешь, – сказала Ирина.
Она открыла оба окна и сидела перед колыбелью, подвешенной к потолку на длинных тросах. Ребенок проснулся и активно шевелил пухлыми ручонками, издавая бессмысленные, однако приятные звуки. «О чем я забыл?» – чуть было не сорвалось с Тиминого языка. В голове было пусто, словно из черепа выскоблили весь мозг.
– Разве я похож на утратившего постоянную память? – улыбнулся он.
Остановив колыбель, он пощекотал пальцем Ромкин подбородок, чем вызвал искреннюю радость ребенка. «Чистое удовольствие, – рассеянно подумал он. – Он радуется тому, что раздражение кожи вызвало щекотку. Стимуляция тактильных пар…» Тима сдернул со стола погремушку классической формы и вручил ее сыну, тут же заколотившему ею о край кроватки.
– Проблемы на работе? – поинтересовалась Ирина. – Какой-то ты в последнее время холодный. И вибровагина тебя не развлекает…
– Зачем она мне, когда есть ты?
Тима выкинул из головы опыты на бионах и поворошил кучку детской одежды, сложенной на столике перед окном. Мелкие размеры вещей насмешили его, он представил себя в микроскопических штанишках и громко хрюкнул. Звук вызвал у ребенка адекватный отклик – Ромка задвигал всеми четырьмя конечностями и оглушительно загукал.
– Мы уже неделю не спали дома, – негромко сказала жена. – Я смотрела лог-файл, ты вчера принял душ и сразу умчался в «Консоли». А ведь я просила тебя скинуть мне сигнал на отключение от Сети.
– Запамятовал, – пробормотал Тима. – А я как раз хотел предложить тебе отправиться в нашу квартирку на пятидесятом этаже! – солгал он.
Вскоре после подписания контракта молодая семья перебралась в более дорогие и комфортабельные апартаменты. Они находились в том же доме, но уже над поверхностью земли. Впрочем, камеры продолжали транслировать любимый обоими супругами небесный «пейзаж». Там имелись все дополнительные коммуникации – современные стенные порты, пищеводы, ответвления для отвода испражнений и даже пластиковая ванна неописуемых размеров, в которой можно было плескаться хоть сутки напролет. Но дороговизна воды, конечно, не позволяла этого делать.
«Сегодня ему ровно год, – внезапно вспомнил Тима, испытав подлинное облегчение. – Вот о чем она говорила, не забыл ли я».
– Может быть, все же не будем отключаться от Сети? – предложил он. – По-моему, последняя программа иннервации осязательных окончаний очень неплоха.
– Нет уж, сегодня давай по-настоящему, – уперлась жена с ласковой настойчивостью, и Тима смирился.
Хотя их коттедж в лесу, среди древних дубов, полный никчемных и нефункциональных безделушек, нравился ему намного больше. Может быть, Тима еще не забыл времена, когда у него не было ни одного лишнего евро, а о собственном узле приходилось только мечтать, лежа в темной комнате и глядя в низко нависший потолок.