Живые: Мы можем жить среди людей. Мы остаемся свободными. Земля будет принадлежать нам. Мы будем любить всегда
Шрифт:
Но Эмма не одна и никогда не была одна! О ней всегда заботился лон, с ней была Соня. А последние несколько дней с ней рядом были дети подземелья. Коля и Федор помогали, оберегали. Жизнь спасли Эмме. И даже Таис немного помогала, когда пыталась убедить Эмму, что Третий уровень необитаем.
В этом-то и все дело. Ей помогали, ее поддерживали. Прочная связь с людьми была у Эммы. Всегда была. И в самом начале этой связи стоял лон. Ведь началось все с его доброты.
Эмма снова заснула. Последнее, что она помнила, это фраза, которую произнес Коля.
– «Таблетки мне помогают. Они сильно замедлили течение болезни. Но процесс перерождения все равно идет вперед. Медленно, но верно. Мне необходимо выбраться со станции».
– Эмма, слышишь меня? Открой глаза! Эмма, ну открой же глаза!
Ее трясли за плечи. Сильно трясли. С трудом разлепив веки, Эмма прищурилась от яркого света и тут же опустила ресницы.
– Слышу, – пробормотала, удивляясь, что двигать языком очень тяжело. Оказывается, для того, чтобы говорить, тоже нужны силы.
– Давай-ка, выпей это. Эмма, открой рот.
Что сделать? Эмма послушно открыла рот и почувствовала на языке холодную, плоскую таблетку. Гладкую и безвкусную.
– Это просто вода, Эмма. Выпей воды. Запей таблетку. Давай, Эм, у тебя должно получиться…
Вода. В кружке просто вода. Холодная и неприятная. Сделав пару глотков, Эмма откинулась на рюкзак и пробормотала:
– Отстань… пожалуйста…
– Вот видишь, Вовик, никакой она не зверь. Не нападает и не дерется… а ты выступал – не буди, а то нападет… Болван ты. Иди лучше кружку после себя сполосни.
О чем это Колька говорит? Эмма попыталась сообразить, но не смогла. Сон снова затянул в себя, темный, бессюжетный. Спать, спать… просто спать и ни о чем не думать. Если бы еще не было так холодно…
Кажется, последнюю фразу Эмма проговорила вслух, потому что Колька тут же переспросил:
– Холодно? Тебе холодно? Сейчас что-то придумаем.
Эмму чем-то накрыли. Она не могла посмотреть чем, но благодарно улыбнулась. И заснула.
Колька сидел, наклонившись над самым столом. Брови сведены, лицо хмурое. У него абсолютно черные волосы. Или все-таки темно-русые? Худое лицо, высокие скулы. Его, кажется, называли на базе Колючим. За что? За ежик волос?
Эмма совсем недавно обрабатывала рану на плече, которую Колючий получил из-за нее. Не побоялся роботов.
– Твое плечо зажило? – собственный голос показался Эмме хриплым и глухим.
Колька поднял голову, улыбнулся. Так ясно, так радостно, что Эмма заулыбалась в ответ.
– Ну наконец, – проговорил он, – как ты? Ты спала больше десяти часов. Мы же дыхание твое слушали и пульс мерили. Как ты? Встать сможешь?
Эмма дернула плечом и заметила, что укрыта Колькиной толстовкой. А сам он сидит в одной футболке с длинным рукавом. Ежится, обхватывает плечи. Бледный, с синими губами.
– Зачем ты разделся? – спросила Эмма.
– Нормально все. Не бери в голову. Я не мерзляк. Хочешь чаю? Или кофе? Или картошки пюре? Мы
Эмма поднялась, села. Голова немного кружилась, но уже не болела. Все стало ясным и четким. Комната, в которой горела только пара лампочек у стола. Несколько кожаных кресел с подлокотниками и откидывающимися спинками. На одном спал Вовик. Свернулся калачиком, подтянул к подбородку колени.
– Будешь есть? – снова спросил Коля.
Эмма кивнула, после уточнила:
– Так сколько я спала? Больше десяти часов, что ли?
– Да, разморило тебя. Вроде помогают таблетки, что мы нашли тут.
– Какие таблетки?
– Я прочел все письма профессора. Расскажу тебе после. Его, видимо, сожрали фрики. Не выдержал одиночества и спустился к ним вниз. Это, наверное, его руки мы нашли на трубах. Прикинь?
Эмму передернуло.
– Давай не будем о руках на трубах, – тихо попросила она.
– Да. Извини. Болтаю лишнего. Это я от радости. Мы уже думали, что потеряли тебя. Сердце у тебя почти не билось, когда нам удалось запихнуть в тебя таблетку. И то только с третьего раза. Первые два раза ты не приходила в себя и таблетку не глотала.
– Покажи, что за таблетки?
– Вот они. Мы нашли тут в шкафу.
Белая пластиковая вакуумная коробочка стояла на самом краю верхней полки. Эмма дотронулась до маленькой кнопочки сбоку, и из отверстия выскочила овальная таблетка, покрытая оболочкой.
– Тебе надо пить их каждый день. По одной таблетке. Они помогают, видишь?
– Значит, у меня все-таки этот вирус?
– Да. Я тебе расскажу все. Только давай сначала покормлю.
– А ты сам? Ты спал? Ел?
– Поем. После посплю. У нас времени полно. Мы прочно застряли тут, Эм.
Глава 3
Таис. Мартин
Рыжего лохматого паренька звали Егором. Он сидел на самом краю обитого искусственной кожей дивана. В одном ухе у него торчала прозрачная капелька наушника, а за спинкой дивана стояла магнитная доска. Рядом с Егором пристроился белоголовый круглолицый Кир (видимо, по-настоящему его звали Кириллом, но все мальчишки обращались к нему только как к Киру).
Таис плохо знала этих ребят. Когда она жила на Втором уровне, им было не больше одиннадцати лет и обитали они на противоположной стороне. А значит, и учились в других классах, на той же стороне.
Собрались на совет в маленьком парке, на расставленных в круг диванах. За спинами шелестели невысокие лимоны. Пахло еловой хвоей, а Кир постоянно перекатывал в ладонях ладную еловую шишку. Совсем еще маленькие елочки в кадках стояли напротив дивана, на котором сидели Таис и Федор.
Четырнадцатилетних мальчишек оказалось всего четверо. Егор, Кир, коротко стриженный Димка да веснушчатый Сенька с черными, спускающимися до самой шеи патлами. Старший класс. Четырнадцатилетние.
Их одноклассницы – пять симпатичных девочек – держались в стороне. Перепуганные, растерянные.