Живые нити
Шрифт:
Дина поджала губы и заставила себя улыбнуться.
— Наоборот, мне очень-очень хочется в это верить, бабушка.
«Вот только не получается», — закончила она про себя, а вслух добавила:
— Не ругай Лейлу, ей нужна твоя поддержка.
— Ну я же не в лицо, — удивленно добавила Аиша. — Это я тебе, по секрету.
Дина хмыкнула, догадываясь, что буквально накануне вечером бабушка так же по секрету чихвостила её саму. Она пристально всмотрелась в лицо напротив: всё такая же кудрявая, но седая прядь касалась
— Возможно, судьба нашего рода — это несчастная любовь, — сказала бабушка так тихо, будто бы боялась, что их кто-то услышит. — Если почитать дневники наших предков, там много грустных историй. Мужчины приходят в наш род по разным причинам, часто из-за того, что больше нигде не нужны. Где это видано: не забирать невесту в свою семью, а самому брать фамилию дома и действовать в его благо. Вот и получается, что среди избранников встречаются и лодыри, и мошенники, и бандиты, и даже полицейские…
Дина закатила глаза. Она настроилась не продолжать этот спор и пропустила провокацию мимо ушей.
— Ну мама выбрала хорошего.
— Каспар — исключение из правил, — произнесла бабушка убежденно. — Никогда больше я таких мужчин не встречала и, видимо, не встречу. Возможно, поэтому она умерла такой молодой.
Дина сглотнула и отвела взгляд.
— Иди, не сиди со старухой, когда твоя помощь нужна в другом месте, — бабушка легонько хлопнула внучку по ладони. — Лейла у нас — такая нежная пташка, побудь с ней. Ты — наш столп спокойствия.
Дина сжала её руку на прощание и выскользнула из гостиной, закрыв за собой дверь.
Долго искать сестру не пришлось. Лейла сидела на лестнице, поджав босые пятки. На щеках еще виднелись разводы от черной туши, но она уже не плакала. Дина подошла, ступая медленно и аккуратно, будто боялась спугнуть тревожного зверька, и села рядом.
— Я все слышала, — прошептала Лейла. — Бабушка считает меня безрассудной и ветреной.
В её устах это прозвучало как самый страшный приговор.
— Всё зависит от точки зрения, — серьезно ответила Дина. — Я назвала бы твой характер легким, дружелюбным и харизматичным. Именно из-за него тебя любят все вокруг.
— И что толку? — Лейла сморщилась. — Я не ожидала, что меня можно так легко обмануть. Я считала, что читаю людей насквозь. Думала, что Маттиас правда влюблен в меня, понимаешь? Я и сама почти с ним…
— Что?
Лейла покраснела.
— Ну сама знаешь… Я влюбилась, он выглядел влюбленным, и я подумала, что может быть пора… Но он не настаивал, я решила, что у него серьезные намерения… Вот дура!
«А мог бы и воспользоваться ситуацией», — облегченно выдохнула Дина.
— Быть обманутой — не стыдно, — она положила руку на плечо и нежно нажала, заставляя Лейлу поднять на неё взгляд. — Этот Маттиас — коварный козел.
Сестра
— Нужно сказать отцу, — лицо Лейлы стало таким кислым, что даже тарелка лимонов не могла бы с ней соперничать. Она поджала ноги еще сильнее, пряча их под пышную юбку. — Может, пусть бабушка скажет…
— Хочешь послушать бабушкину интерпретацию событий с легкой ноткой истеричной драмы? — Динины губы невольно растянулись в ироничную улыбку.
— Ох нет, ты права… Надо самой, — Лейла опустила голову на колени, помолчала, а потом неожиданно громко спросила. — Ты меня ненавидишь?
— За что?
— Мы никогда не обсуждали это с тобой, но я знаю про похищение, тогда, двенадцать лет назад. Я даже помню некоторые моменты, хотя мне было всего пять. Как тебя искали, как родители переживали. Мне тогда разрешали есть столько сладостей, сколько я захочу.
Дина печально усмехнулась.
— Бабушка рассказала?
— Отец. Когда мне исполнилось лет тринадцать, я спросила у него, почему мы не любим полицию, и он рассказал.
— Понятно, — хмыкнула она. — Лейла, не глупи. Я никогда не смогла бы тебя ненавидеть, тем более за то, в чем ты не виновата.
— Но ведь это же не просто парень с улицы…
— Да, и это только его вина, — уверенно произнесла Дина, не колеблясь.
— Столько хлопот из-за моей глупости, и все они легли на ваши с отцом плечи…
— На его плечи. Свои хлопоты я устроила себе сама, и я сама с ними разберусь. Каждый член семьи может стать причиной волнений. А семья как раз и нужна, чтобы помогать друг другу в темные дни.
Лейла задумчиво повозила миниатюрной пяткой по полу. На её опухшем лице промелькнуло что-то тревожное, но Дина не успела поймать это выражение и понять, что именно её смутило.
— Так, — она уверена встала и протянула сестре руку. Та подняла на неё печальное лицо. — Все дела отменяются, мы идем за мороженым.
— Я не хочу…
— Конечно, хочешь. Купим бабушке и отцу, надо же нам как-то с ними мириться. Устроим спектакль под названием «Нерадивые, но раскаявшиеся дочери».
— Можем песню спеть, как в детстве, — Лейла пошутила без улыбки, но тяжело поднялась.
— Где твои туфли?
— В гостиной.
Дина с сомнением покосилась на дверь, за которой сидела бабушка.
— Можем начать репетировать покаянную песню прямо сейчас. Лучше сразу с танцем.
Глава двадцатая
Лейлу сморило на диванчике — перенервничав, она слопала тройную порцию мороженого и уснула, свернувшись калачиком. Дина задернула шторы от ещё яркого солнца и вышла во дворик.
Здесь было удивительно тихо, будто жара блокировала звуки с улицы. Дина закрыла глаза и подняла лицо к солнцу: лучи просачивались сквозь веки, раскрашивая их красными прожилками.
«Похоже на нитки».