Живые тридцать сребреников
Шрифт:
За несколько дней, прошедших с выпускных, одноклассники не могли измениться, в то же время в каждом что-то стало другим. У шутников посерьезнели взоры и смылись с лиц ехидные улыбочки, у активных растерялся задор, а тихони приобрели странную солидность. Девушки, все как одна, держали спины ровными, подбородки вздернутыми, а взоры загадочными. Их тонкие талии компенсировались распираемыми мечтами бедрами и грудными клетками, которые налились взрослостью, как в столовой глубокие тарелки желейным десертом. Нежность наполнения зашкаливала. Парни соответствовали: гордые взгляды как бы свидетельствовали о непомерной отваге и бесконечной мудрости, а спортивные тела не оставляли сомнений в умениях, для которых их предназначила природа. Второй уровень, как ни крути. Не дети. Во всяком случае,
Мира единственная отказалась взрослеть внешностью: прическа с забавными хвостиками на обе стороны превратила голову в спустившуюся с небес веселую звездочку, взор с искорками и ямочки на щеках добавляли колорита. Округлившиеся формы ничуть не мешали образу.
Сергей вздохнул и отвел взгляд.
Когда все расселись, вошел учитель, и в тишине ожидания перемен, так щекотавших нервы и внутренности, разнесся его ровный голос:
– Ваша учеба начиналась с изучения моральных правил, принятых в Союзе Конфедераций, которые кто-то по привычке называет религией. Это неправильно. На некоторых планетах до сих пор сохранились остатки религий древнего типа, но все, чего за последнюю тысячу лет достигла наука – благодаря сомнению, а чего не достигла за предыдущую тысячу – из-за веры. Религии заставляют людей не принимать других, даже отказывать им в существовании, однако, простая логика говорит: зачем ненавидеть людей из-за религии, если можно ненавидеть за глупость, хамство, невежество, подлость? Религии, как главный конкурент науки за мозги людей, кончились, когда труд духовенства стали оплачивать духовно, с тех пор граждане Союза руководствуются сводом этических норм. Эти моральные правила получили название водных принципов. Давайте повторим их.
Слаженный хор выдал выдрессированное до автоматизма:
– Первый принцип: будь чист, как вода.
– Второй принцип: смывай грязь мыслей и поступков с себя и других. Как вода.
– Третий принцип: действуй сам, и заставишь действовать других. Как вода.
– Четвертый принцип: преграды, что встают на пути, усиливают тебя. Как воду.
– Пятый принцип: остановка ведет к забвению. Как воду.
– Шестой принцип: того, кто отгородится от окружающих, физические и душевные болезни съедят изнутри, тепло убьет, холод обратит в камень, земля впитает. Как воду.
– Седьмой принцип: что сможешь сдвинуть, с тем и останешься. Как вода.
– Восьмой принцип: ищи свой путь. Как вода.
– Девятый принцип: не останавливайся на избранном пути. Как вода.
– Десятый принцип: капля не может ничего, поток – все. Будь как вода.
– Одиннадцатый принцип: всегда оставайся собой. Как вода.
– Общий принцип: будь как вода.
Не успело затихнуть эхо, Вик поднял руку:
– Можно вопрос?
– По водным принципам? Это через столько лет учебы?
– Нет, по религиям. – Вик поднялся. Все взоры устремились на него, и это прибавило ему сил, голос стал увереннее: – Вы сказали, что религии кончились, если не считать последних выдыхающихся анклавов, и что у цивилизации Конфеда есть только моральные правила, а религии нет. Хочу возразить.
Учитель улыбнулся:
– Довольно дерзкое заявление.
– Дерзость – не грубость, а лишенная лицемерия формулировка истины. – Вик обращался не столько к учителю, сколько к одноклассникам. – Разве наш общественный строй – не религиозный? Религия в социологическом и философском аспектах обычными людьми расценивается как правда, умными – как ложь, правителями – как полезность; исходя из этого, установленный у нас строй – полезная богатому классу религия. Я вижу здесь сплошные аналогии: комиссары по финансам и распределению – священники, богачи – святые, бедняки – грешники, даруемые материальным положением возможности – благословения. Сюда же добавлю седьмой водный принцип – «что сможешь сдвинуть, с тем и останешься», вместе с подтекстом остальных он укладывается в общую картину. Получается, что богатство – это рай, бедность – ад, деньги – бог. Все признаки религии налицо: у нас имеется система верования, разделяемая группой людей, которые исполняют определенные ритуалы.
Лица с открывшимися ртами скопом
– Признаки религии – это несколько иное, чем ты предполагаешь, – последовало спокойное доброжелательное разъяснение. – Религии предполагают сверхъестественное и делят людей на своих и чужих. Дальше углубляться не будем – твои мысли касаются экономики, о ней и скажем. Для начала вспомним общественный договор, который мы проходили. Каждый гражданин имеет гарантированный минимум, никто не обижен, а доходы и наследства богатых обложены налогами по системе, немыслимой для прежних времен. Повышаемая с размером дохода ставка – разве не средство против расслоения общества, в твоих терминах – рая и ада? Прогрессивная шкала налогов от нуля для начинающих постепенно повышается до девяносто девяти процентов, чтобы процесс зарабатывания привлекал не столько доходом, сколько азартом и приносимым удовольствием. Наиболее богатых отслеживают и держат на крючке, чтобы богатство не влияло на политику и сложившуюся систему взаимоотношений. Наследство также облагается по прогрессивной шкале, это заставляет не копить, а вкладывать в нечто реальное. В результате получается рай без ада, причем здесь и сейчас. Религии же начисляют бонусы исключительно для использования в жизни загробной.
Несколько растеряв уверенность, Вик не сдавался:
– Если человек придумал какую-то глупость, которую захотят посмотреть или приобрести миллиарды людей, с патента ему капают триллионы. После вычета налогов это десятки миллиардов. А у кого-то на руках тысячи, и это в лучшем случае. Разве справедливо?
– В вопросе заключен ответ, ты его игнорируешь. Если кто-то смог что-то создать – за это следует вознаграждение. Не смог – его кормит общество, а оно живет на средства тех, кто что-то делает. Люди веками пытались построить другие системы, но те себя не оправдали. Все социальные эксперименты привели к краху с миллионами жертв.
– Тогда еще один вопрос по вашей речи о религиях. В ее начале вы сформулировали: «Религии как главный конкурент науки за мозги людей…» Меня зацепило слово «главный». Это означает, что имеются другие.
Класс всколыхнулся:
– Разве есть что-то еще?
– Молодец, Вик. Есть.
В упавшей тишине стало слышно, как скрипят об пол чьи-то подошвы. Под испепеляющими взглядами виновный затих, единственными источниками звука остались стучавшие сердца.
– Это физиология, – упало слово, с некоторых пор сидевшее в голове каждого. – Сейчас поговорим о ней более подробно, а тебе, Вик, позволь дать совет, к которому рекомендую прислушаться всем: будьте внимательны к своим мыслям, они начало поступков.
Вик опустился на место.
Сергей, Мира и Вик сидели за партами рядом, в перечисленном порядке. Их дружба продолжалась. Так выглядело со стороны. А изнутри словно пружинка сломалась: учеба, встречи и разговоры походили на прежние, но прежними быть не могли. Будто красивая картина написана по холсту, где раньше была бранная надпись, и знание прошлого отравляло наслаждение от настоящего. О будущем теперь не говорили вообще, даже профессии не обсуждали. Мира предпочитала общение с Виком, а тот вновь стал дружить с Сергеем, чувствуя вину и благодарность. Последнее напрягало, пришлось вызвать товарища на откровенный разговор. Все прояснилось: в рассказе Вику о его спасении Мира опустила некоторые подробности и даже поменяла их, и получилось, что главную роль сыграла не она.
Вызванные догадливыми одноклассниками спасатели успели до наступления непоправимого. В медицинском отсеке первыми привели в чувство Сергея и Миру, с Виком пришлось повозиться, его нахождение на морозе оказалось критичным: когда лопнул один из старых, оставшихся еще от отца, ботов, Вик упорно не вызывал помощь – надеялся закончить с подарком, на который ушло столько сил. Связь он отключил еще раньше – не хотел, чтобы кто-то помешал и испортил сюрприз.
Версия, что именно Сергей нашел тело и бросился на выручку, позволила Вику вновь обрести друга… правильнее сказать – приятеля, и остаться в орбите отношений с Мирой. Ганс, Амелия и Герда подтвердили: Сергей очень беспокоился и даже игру прервал. И поиск со спутника начал именно он.