Живым не дамся смерти 1/2
Шрифт:
Впрочем, этому побирушке ещё полностью не удалось погрузиться в собственный мир только своего бытия и избавиться от жизненных рефлексов на некоторые обязательства жизни, от которых он стремился уйти, выбрав для себя вот такой маргинальный образ жизни. И как проявление этой его недоработки, стало то, что он испуганно одёрнулся, как только наткнулся взглядом на Герострата. А тот, не давая возможности разобраться Илье в происходящем, а побирушке в чём-то своём, сходу к нему обращается с вопросом. – Я не во время, или может я тебя дискредитировал своим вниманием?
– Нет, ты не можешь быть не во время. – Отвечает несколько нервно и неуверенно побирушка.
– Слышу сарказм. – Говорит Герострат.
–
– Я догадался. – Отвечает Герострат, пристально глядя на побирушку. – Где? – спрашивает Герострат.
– Вот. – Говорит побирушка, доставая из облезлого кармана куртки жестяную банку газированной воды. Герострат берёт банку, смотрит на неё, при этом обзорным зрением поглядывая на Илью и на его растерянность, и, бл*ь, открывает банку и делает из неё глоток.
– Сегодня огонь жажды небольшой. – Говорит Герострат, ограничившись одним глотком, и протягивая банку побирушке. Тот в ответ протягивает руку, чтобы перехватить банку, да так это несогласованно с Геростратом и неудачно происходит, что банка Геростратом выпускается на самую малость чуть раньше его перехвата побирушкой. И как очевидный и логический результат, она падает на мостовую и там во все стороны разбрызгивает своё содержимое.
– Всё как обычно, – с укоризной смотря на свои обрызганные водой из банки брюки и затем на приунывшего ещё сильней, сгорбившегося в сторону упавшей банки побирушку, назидательно говорит Герострат, – вода, как сквозь песок утекает. – И на этом всё, Герострат ставит точку в разговоре с побирушкой, больше его в упор не замечая и выдвигаясь дальше. А Илье, в общем, нет никаких дел до этого побирушки, ставшего так жалостливо и побито сейчас выглядеть, что у Ильи в сердце заныло, и он выдвигается вслед за Геростратом, к которому у него теперь есть первостепенной важности вопросы.
– Что это сейчас такое было? – так звучит первостепенной для Ильи важности вопрос.
– Человек есть существо общественное, – с какой-то прямо не мысленной вальяжностью и снобизмом заговорил Герострат, – и ему для осознания и понимания себя чуть ли не ежедневно нужна хоть какая-то оценка со стороны. Что в наш век информационной обособленности и замыкания на себе, сложно сделать. А я между тем это делаю, давая осознать своё я этому человеку.
– Я бы сказал жестоко. – Ответил Илья.
– Жалость прерогатива эгоцентризма. – Контраргументировал Герострат.
– Что? – Илья не понял озвученной аналогии Геростратом.
– Всё именно так. – Как само собой разумеющееся говорит Герострат. – Человек существо рефлексивное и ассоциативное. Где его рефлексы есть реакция на внешний раздражитель, – интересное всё-таки понятие, – сделал оговорку Герострат, – но под контролем аналогового центра ассоциаций, своего рода программ и алгоритмов действий при различных жизненных ситуациях. И человек при оценке своих ответных действий всегда отталкивает от самого себя. И твоя проявленная в его сторону жалость имеет всё те же корни твоего эгоизма. Ты в первую очередь жалеешь самого себя, глядя на него и ассоциируя себя с ним. И так во всём и везде. Ну а объективность, как инструмент взвешивания требует от тебя полной отстранённости от самого себя. И это добивается путём атрофирования чувств. – Здесь Герострат делает остановку уже буквально и не только на словах, поворачивается к Илье, и после небольшой паузы, спрашивает его. – Ну а теперь, зная всё это, ответь прежде всего себе на вопрос: Хочешь ли ты и дальше искать справедливость?
Что и говорить, а Илья оказался, как он сам и чувствует, не в стандартной для себя ситуации и при том, крайне для себя сложной. И как ему ещё догадывается, то в чём-то похожей на ловушку. Где его поймали как раз на чувствах, которые для него есть проявление жизни человека.
– Я хочу в этом разобраться. – Говорит такое Илья, кому внутреннее упорство не даёт отступить. И что-то такое видимо предполагал в нём Герострат, в губах язвительно усмехнувшийся, и проговоривший. – Тогда до встречи.
– До встречи. – Несколько озадаченный, растерянно проговорил Илья, не совсем понимая, что этим хотел казать Герострат. А тот со своей стороны считает, что он достаточно понятливо всё разъяснил Илье, и на этом можно расстаться. Куда он и собрался сейчас направиться. Ну а Илья, видя такой исход этой неожиданной и не всегда понятливой для него встречи, пока Герострат не ушёл, пытается напоследок выяснить у него то, что он вообще не понял.
– И когда? Где? – вопрошает поспешно Илья. Герострат, уже было повернувшийся спиной к Илье, таким образом остановленный им на своём уходе, поворачивается в пол оборота к Илье, внимательно на него смотрит, и говорит. – Ты это знаешь. Как знаешь и то, что мы обязательно встретимся. – И на этом ставится точка в этом разговоре, и Герострат начинает постепенно удаляться и теряться в фокусе зрения Ильи, не сводящего с него своего взгляда до того момента, пока в его глазах не начинает рябить.
– А вот это уже реально… – одёрнувшись головой от своего спросонья, сидя на кровати, проговорил Константин, глядя на свою руку с конвертом в ней, доставленный ему курьером, – странно, – делает вот такое добавление к сказанному Константин и смысл им сказанного кардинально меняется.
ГЛАВА 3
Выход во вход
– Легко сказать, будь неприметным. – Принялся про себя возмущаться Илья, уже пробираясь по тёмному коридору, в который как сейчас им выяснилось, вела та дверь в кладовке, которую Константин открыл с напутственными словами: «Ни пуха, ни пера», и забрав у него мобильный телефон с объяснением, что так будет лучше, отправил его в эту тёмную неизвестность. Впрочем, это даже не плохо, что за этой дверью оказался этот проход, у Ильи есть возможность посмотреть на себя со стороны в этом новом мире, при такой то мрачности освещения ещё называемой ни хрена не вижу, и уж как-то в себе собраться, чтобы не упасть в грязь лицом, когда лицом к лицу встретишь то, что там впереди тебя ждёт. А ждёт, как это видится Илье через пробивающиеся лучики света через неплотности прикрытия двери к своим пазлам, всё такая же дверь. И как понимает Илья, то это дверь уж точно ведёт к выходу в границы другого мира, западного крыла здания, где разместился информационно-логистический центр «Надежда».
А откуда у него такие знания насчёт этого центра, то всё одновременно просто и сложно. Тот тип с телефоном, который им тогда встретился рядом колонной, он уже и не знает, что за здания, как раз до этого места и довёл их. И вот сейчас это событие обрело для Ильи категорически сложное и в чём-то тревожное значение. Уж очень противоречивые чувства вызвал тот тип у него. Плюс теперь всё то, что происходило вокруг этого стороннего знакомства с этим типом (все эти подаваемые кем-то знаки с теми же цветами), начало складываться в новую схему недоступного понимания Ильи. Хотя одно ему всё же понятно. А именно то, что он стал заложником не просто ситуации, а чьей-то умственной игры. И вот как из неё выходить, то это… кто знает?