Жизель (сборник)

Уиндем Джон Паркс Лукас Бейнон Харрис

Одежды на фигуре было маловато, и состояла она главным образом из ремней, на которых висели какие-то предметы. Зато было хорошо видно, что фигура принадлежит к мужскому полу и имеет темно-красную окраску. Этнограф мог бы обнаружить в ней сходство с североамериканскими индейцами, хотя на ее голове вместо перьев торчали маленькие рожки. В правой руке фигура держала трезубец, с левой свисала сеть.

— А ну выходи! — скомандовало существо и посторонилось.

Норма проскользнула мимо него, за ней последовали остальные, стараясь сохранять хотя бы видимость достоинства, Существо

заглянуло в открытую дверь вагона, и все увидели его со спины. На спине был хвост. Хвост медленно, как бы в задумчивости, шевелился, и острый шип на его конце выглядел весьма зловеще.

— Э-э-э… — начал было мистер Форкетт, но сразу же отказался от продолжения, окинул подозрительным взглядом каждого из своих спутников и погрузился в глубокое раздумье.

В дальнем конце вагона фигура заметила спящего молодого человека и ткнула его своим трезубцем. Послышались ругательства. После нескольких тычков заспанный парень выскочил на платформу и присоединился к остальным, все еще протирая глаза.

Генри осмотрелся. Тусклый красноватый свет позволил ему прочесть название станции. Ничего себе «…кло»! «Пекло» — вот как она называлась!

Раздалась команда «На выход!», и чудище угрожающе взмахнуло трезубцем.

Сонливый молодой человек шел рядом с Генри. Он был высок, атлетически сложен и казался интеллигентным.

— Что означает эта чепуха? — спросил он. — Сбор средств в пользу госпиталей или что? Сбор вроде бы ни к чему — ведь теперь у нас есть государственная программа здравоохранения.

— Не думаю, — ответил Генри. — Боюсь, что наши дела обстоят весьма плачевно. — Он кивнул на название станции. — Кроме того, эти хвосты… они не похожи на подделку.

Несколько мгновений молодой человек внимательно изучал синусоидальное движение хвоста: «Не может быть!» — возмутился он.

У турникета кроме «обслуживающего персонала» была уже добрая дюжина людей. Их пропускали по одному, и пожилой дьявол, сидевший в маленькой будочке, заносил на бумажку их имена. Генри узнал, что его второго спутника зовут Кристофер Уаттс и что он по профессии физик.

За барьером находился эскалатор весьма древней конструкции. Полз он медленно, и поэтому было можно детально изучить украшавшие стены рекламные объявления. Рекламировались более всего средства от ожогов, переломов, синяков и ушибов. Реже — какие-то освежающие и тонизирующие снадобья. У верхнего конца эскалатора стоял старый, будто побитый молью черт. Он держал в лапах лоток с набором жестяных коробочек и монотонно повторял: «Полная гарантия. Отменное качество». Мистер Форкетт, шедший впереди Генри, остановился и прочел укрепленный на лотке плакатик: «Аптечка первой помощи. Цена один фунт или полтора доллара».

— Это оскорбление фунта! — возмущенно закричал он.

Черт окинул его взглядом и угрожающе выдвинул челюсть:

— Ну и что? — рявкнул он.

Натиск задних рядов заставил мистера Форкетта двинуться вперед, но шел он неохотно, бормоча что-то о необходимости стабильности и незыблемой веры в устойчивость фунта стерлингов.

Миновав вестибюль, они вышли наружу. Воздух попахивал серой. Норма, защищаясь от града мелких угольков и пепла,

подняла капюшон. Трезубценосцы загнали людское стадо в загон, огороженный колючей проволокой. Туда же прошли три-четыре дьявола.

Генри присоединился к кучке пассажиров, обозревавших окрестности. Вид направо был величествен и суров. Временами перспектива заволакивалась дымом.

В дальнем конце широкой лощины бил яркий свет, и там поэтому была отчетливо видна расселина, из которой подымались гигантские пузыри. Они медленно всплывали вверх и через мучительно долгий промежуток времени лопались. Левее ритмично взметался и опадал огненный гейзер. Позади курился вулкан и потоки раскаленной лавы переливались через бровку кратера. Ближе к зрителям стены лощины сходились и над тесниной вздымались два утеса. На одном пылала надпись «Испробуйте харперовский дубитель кожи», на другом — «Горю и не сгораю».

У подножья правого утеса лежала территория, обнесенная несколькими рядами колючей проволоки. Со сторожевых вышек внутрь лагеря то и дело летели тучи огненных стрел, чертивших в воздухе яркие трассы. Пахнущий серой ветерок доносил оттуда взрывы воплей и дьявольского хохота. Здание близ лагеря, вероятно, было кордегардией — перед ним вытянулась очередь вооруженных чертей, которым, видимо, было нужно поточить трезубцы и хвостовые шипы. У Генри это зрелище не вызвало ни малейшего восторга.

Чуть наискосок от места, где они стояли, возвышалась виселица. В сей момент на ней была подвешена за ноги абсолютно нагая женщина, и на ее волосах раскачивалась парочка бесенят. Миссис Брайтон порылась в сумочке и отыскала очки.

— Боже мой! Неужели это… — прошептала она. — Конечно, когда видишь лицо в таком ракурсе, да еще когда по нему струятся слезы, то… Впрочем, я почти уверена, что это она… А я-то считала ее такой порядочной женщиной…

Миссис Брайтон повернулась к одному из конвойных:

— Убийство или что-нибудь в этом роде?

Черт отрицательно мотнул головой:

— Нет, просто она непрерывно так грызла мужа, что добилась согласия платить какие угодно алименты — только бы получить развод с ней.

— О-о-о! — воскликнула миссис Брайтон, — и всего-то? Не может быть! Конечно, она провинилась в чем-то гораздо более серьезном!

— Нет, — ответил конвойный.

Миссис Брайтон задумчиво осведомилась:

— И как часто ей приходится проделывать это? — Ее лицо выразило некоторое беспокойство.

— По средам. В другие дни — другие удовольствия.

— Валяй сюда! — прошептал кто-то в ухо Генри. Один из конвойных жестом отозвал его в сторону.

— Купишь, а? — спросил черт.

— А что именно?

Черт вытащил из сумки что-то похожее на тюбик зубной пасты.

— Шикарная штука. Лучшая мазь для обезболивания! Такой ты нигде не получишь. Втирай перед каждой пыткой и ни черта не почувствуешь.

— Спасибо. Не нужно. Я уверен, что в отношении меня допущена ошибка и все будет улажено.

— Не трепись, парень, — прохрипел черт, — ты только глянь! Ладно уж так и быть — отдам за пару фунтов, больно ты мне полюбился.

— Нет, благодарю вас, — ответил Генри.

Черт помрачнел: