Жизнь Дэвида Копперфилда, рассказанная им самим (XXX-LXIV)
Шрифт:
Рано утром я побродил по милым моему сердцу, знакомым, тихим уличкам, снова погружаясь в тень, отбрасываемую старинными арками и церквами. Вокруг башен собора летали грачи, а эти башни, возвышаясь над многомильными просторами плодородных полей и прелестными речушками, как и раньше, рассекали прозрачный утренний воздух, словно все остается неизменным на этой земле. Но гудевшие колокола грустно напоминали, что ничто не остается неизменным; напоминали они и о собственной своей старости, и о молодости Доры, и о тех бесчисленных людях, которые жили, любили и умирали
29
Черный принц – прозвище принца Эдуарда Валлийского (1330-1376), старшего сына короля Эдуарда III.
Остановившись на углу улицы, я взглянул на знакомый старый дом, но не подошел к нему поближе, так как меня могли заметить и я невольно расстроил бы все дело, ради которого приехал. Утреннее солнце позлащало коньки крыши и окна с частым переплетом, и знакомый мне мир и покой словно коснулись своими лучами моего сердца.
Я вышел за город и побродил около часа, а потом вернулся в гостиницу по главной улице, которая уже пробудилась от ночного сна. В лавках копошились люди, и среди них я узнал старого своего врага – мясника, который преуспел в жизни: носил сапоги с отворотами, имел младенца и собственную лавку. Он нянчил своего младенца и, по-видимому, стал примерным членом общества.
Приступая к завтраку, мы были в беспокойном, нервическом состоянии. По мере того как приближалась половина десятого, наше желание увидеть мистера Микобера все возрастало. В конце концов, за исключением мистера Дика, мы махнули рукой на завтрак, который заказали только для виду. Бабушка ходила взад и вперед по комнате. Трэдлс сел на диван и притворился, будто читает газету, а сам устремил глаза в потолок, я же глядел в окно, чтобы дать знак, как только увижу мистера Микобера. Ждать пришлось недолго – пробило половина десятого, и он показался на улице.
– Он идет! – воскликнул я. – И на нем неслужебный костюм.
Бабушка завязала ленты чепца (она явилась к завтраку в чепце) и набросила на плечи шаль, словно готовясь призвать на помощь всю свою твердость и непреклонность. Трэдлс с решительным видом застегнул сюртук. Мистер Дик, сбитый с толку этими грозными приготовлениями, все же счел необходимым подражать им и, надев шляпу, нахлобучил ее на самые уши. Но тут же ее сдернул, чтобы приветствовать мистера Микобера.
– С добрым утром, джентльмены и сударыня! – произнес мистер Микобер. – Дорогой сэр, как вы любезны! (Это относилось к мистеру Дику, который с жаром пожимал ему руку.)
– Вы завтракали? Хотите котлетку? – спросил мистер Дик.
– Ни за что на свете, сэр! – воскликнул мистер Микобер, удерживая его руку, которая уже протянулась к колокольчику. – Я и аппетит – мы уже
Эта фамилия очень понравилась новоявленному мистеру Диксону, и, кажется, он был так признателен мистеру Микоберу за это пожалование, что снова потряс ему руку и захохотал, как ребенок.
– Дик, тише! – вмешалась бабушка. Мистер Дик опомнился и покраснел.
– А теперь, сэр, – надевая перчатки, продолжала бабушка, – мы готовы к извержению Везувия, а если вы предпочтете что-нибудь другое – милости просим!
– Сударыня! Я уверен, вы скоро будете свидетельницей извержения, – сказал мистер Микобер. – Простите, мистер Трэдлс, могу ли я сообщить присутствующим, что мы с вами уже беседовали?
– Совершенно верно, Копперфилд, – сказал мне Трэдлс в ответ на мой удивленный взгляд. – Мистер Микобер советовался со мной о своем намерении, и, поскольку это было в моих силах, я дал ему совет.
– Значит, я не обманываюсь, мистер Трэдлс, что разоблачение, которое я намерен сделать, крайне важно? – спросил мистер Микобер.
– Чрезвычайно! – сказал Трэдлс.
– В таком случае, сударыня и джентльмены, – продолжал мистер Микобер, – может быть, вы окажете мне честь и предоставите себя в распоряжение человека, который заслужил, чтобы его считали заблудшим на стезе жизни, но все же является вашим ближним, хоть и потерявшим первоначальный свой образ по своей вине, а также в силу злосчастного стечения обстоятельств?
– Мы вам вполне доверяем, мистер Микобер, и выполним вашу просьбу, – ответил я.
– Вам не придется, мистер Копперфилд, пожалеть в данном случае о доверии, которое вы мне милостиво оказываете, – отозвался мистер Микобер. – Разрешите мне удалиться ровно на пять минут и, навестив мисс Уикфилд, принять вас всех в конторе «Уикфилд и Хип», где я числюсь служащим.
Мы с бабушкой поглядели на Трэдлса, а тот кивнул головой.
– В настоящее время я не имею больше ничего добавить, – заявил мистер Микобер.
С этими словами, к моему величайшему удивлению, он отвесил нам общий поклон и исчез. Держал он себя чрезвычайно церемонно и был чрезвычайно бледен.
Когда я взглядом попросил Трэдлса объяснений, тот только улыбнулся и кивнул головой (волосы стояли у него торчком). Мне ничего не оставалось делать, как вытащить из кармана часы и следить за стрелкой, отсчитывая пять минут. Бабушка следила по своим часам. Когда время истекло, Трэдлс предложил ей руку, и все вместе мы отправились в старый знакомый дом, а по дороге не произнесли ни звука.
Мистер Микобер был за своей конторкой в нижнем этаже конторы, помещавшейся в башенке; он с усердием писал или делал вид, будто пишет. Большая канцелярская линейка засунута была под жилетку, но он так плохо ее припрятал, что она выступала примерно на фут, словно какое-нибудь новомодное украшение для сорочки.
Мне показалось, что я должен что-то сказать, и я сказал:
– Как поживаете, мистер Микобер?
– Превосходно. Надеюсь, и вы в полном здравии? – мрачно ответил мистер Микобер.