Жизнь для себя: Сладка ягода вместе
Шрифт:
Павел, влекомый властной Машиной рукой, не один раз в этот день с воодушевлением занимал место водителя, и они, захлопнув обе дверцы, погружались в салонные грезы. Ни один здравомыслящий продавец не стал бы препятствовать покупателю на себе ощутить комфортабельность салона именно его автомобиля. И супружеская пара не ограничивала себя в ощущениях.
День они закончили в уютном салоне «сузуки-витара». Маша успела выхватить платочек и спрятала его потом в сумочку — под пристальным взглядом покупательницы, заподозрившей что-то неладное в диковатом взоре Павла.
— Пашка, ну до чего же интересно выбирать машину для путешествия!
— Аха, — уткнулся он лицом в Машины ладони и стал водить губами по ее восхитительно чутким пальцам. — Ты, Машка, моя самая, — чмок! — интересная, — чмок! — эротическая книга!
— А ты моя! — щелкнула его легонько по носу Маша.
Через две недели, когда подошел срок принимать решение, супруги сошлись на новой и относительно недорогой машине. Такие во множестве колесят по дорогам и, что самое важное, просты и понятны. Также были обсуждены и приняты Машины соображения насчет покупки гаража. Сумму, накопленную для сына и невестки с внучкой и отложенную впрок, легкомысленные и неоперившиеся «дед с бабкой» единодушно решили потратить на себя — деяние в высшей степени нехарактерное для них раньше. Но сейчас они наслаждались открывшейся им свободой и жадно набросились на ее скрытые от них раньше возможности.
В начале лета все финансовые вопросы были решены, и Павел с Машей стали владельцами «Оки-Астро». Это был опытный экземпляр с двигателем вдвое более мощным, чем у серийной машины, и почти с тем же расходом бензина. Машина поселилась в гараже, и счастливые владельцы окунулись в оборудование ее для предстоящего путешествия. Павел придирчиво выбрал легкий удобный переносной компьютер, прикупил нужные программы и загрузил его электронными картами Карельского перешейка и Ленинградской области. Маша медленно и упорно постигала науку чтения карты и определения своего местонахождения на экране компьютера. Все выходные они проводили в дороге, пополняя затем туристское снаряжение новыми вещами, которые могут понадобиться им в дороге.
Наконец пришел долгожданный день, и путешествие началось…
— Маша, как ты держишь карту? Поверни ее правильно.
— А как надо, Павлик?
— Ну вот же север, а вот юг, широта и долгота.
— Паша, не отвлекайся от дороги, а то, не дай Бог, мы куда-нибудь врежемся. Разберусь я с картой.
— А машинка у нас такая маленькая, такая аккуратненькая, большой «мерседес» нашу малютку не обидит, — потешался Павел над Машиными страхами, немного дольше, чем это можно за рулем, задерживая на ней взгляд. — Ай… вот и приехали, — заметил он в угрожающей близости «тойоту-лендкрузер», выезжая из-за поворота.
Павел едва успел нажать на тормоз. Машина остановилась на проезжей части, слава Богу, ехали они не быстро.
— Пашка, ну до чего же ты везучий, — с ужасом в глазах прошептала Маша, пока он осторожно сдавал назад и объезжал здоровенный джип, припаркованный у обочины.
— Ну, Маш, у меня же нет глаз за ушами.
— А нечего было таращиться на меня теми, что у тебя есть.
— Да как же мне не таращиться, если ты… такая?
— Какая — такая?
— А вот такая… Ма-гне-ти-че-ска-я…
Маша блаженно зажмурилась и улыбнулась. Такой ответ ее устраивал.
— Остановимся, Пашенька?
Павел сбросил газ и плавно притормозил, забирая
— Выйди разомнись тоже, кстати, налей мне кофе немного, а я пока пойду пройдусь.
— Ага, и маме позвони, чтобы не волновалась.
— Пашка, вредный, хорош старые студенческие шуточки вспоминать! Теперь не те времена, у каждого телефон в кармане. — Резонерствуя, Маша скрылась между стволами корабельных сосен. Павел проследил за ней веселым взглядом, достал термос и стал тонкой струйкой наливать из него кофе, низко, насколько возможно, опустив стаканчик. Крепкий горячий напиток полился из термоса с громким журчащим звуком.
— Чеер-ны-ыы-й кофе, что ты ль-е-ее-шься… — затянул Павел песню на мотив «Черного ворона», надеясь, что Маша его слышит.
— Ну ты, Пашенька, прямо Шаляпин, — улыбнулась Маша, возвращаясь к машине.
Павел, не в силах более сдерживаться, от души рассмеялся, обжигающий кофе полился ему на ноги. Тут ему перестало быть смешно, и он, чертыхаясь, выскочил из машины, роняя и стаканчик, и термос.
— Ох, и бамбук ты, Пашка, африканский бамбук! — подбежала к нему Маша. — Обжегся? Дай-ка я посмотрю. — Присев, она осторожно ослабила поясок спортивного костюма, приспустила штаны и осмотрела облитое горячей жидкостью бедро. Салфеткой промокнула остатки бодрящего напитка. — Нашел способ взбодриться, насмешник! Ладно, не стони так, ничего страшного, легкое покраснение, волдырей не предвидится. — Она поцеловала место травмы и устремила на Павла взгляд снизу вверх.
— Не так уж мы и пострадали, хитренькие… — И поцеловала снова, едва касаясь губами его бедра.
Мимо них медленно проехала та самая «тойота-лендкрузер», несколько любопытствующих лиц за стеклами салона повернулись в их сторону.
— Штаны надень, Паш, — простонала сквозь смех Маша. — Еще не время… ха-ха-ха… и не место… ха-ха-ха…
Но Павел уже завязывал поясок. Вдалеке показалась легковушка.
— Бутербродик будешь, горемычный?
— А с чем?
— А с чем ты хочешь?
— Я хочу… м-м-м… хочу…
— На, ешь, с чем есть, — быстро прервала его Маша и достала кусок батона с ветчиной и зеленью.
Павел ухватил зубами петрушку и изобразил зверский аппетит. Маша улыбалась. Ветерок продувал салон автомобиля. Недалеко за соснами плакали чайки, наверное, в расчете разжалобить людей на кусочек бутерброда, но не находили пути к своему счастью, а может, и не плакали вовсе, а так, орали по привычке, высматривая мелкую рыбешку в зеленовато-коричневой воде.
Два дня супруги колесили по Карельскому перешейку, прежде чем отправиться в Дубки — промежуточную цель путешествия.
— Маш, ты как думаешь, доедем мы сегодня до финской границы?
— Если некоторые не будут обливаться кипятком, то доедем.
— А кофе еще есть?
— Есть немного, — ответила Маша, вылила остатки из термоса и быстро выпила мелкими глотками.
— Маша, это не есть хорошо допивать последний кофе в одну харечку, — растерянно пробормотал Павел.
— Вот так я тебя и надула, — засмеялась она, отпуская незаметно зажатый клапан на термосе. — Напейся, страждущий.
Солнце стояло в зените. Облака плавали в полуденном небе, меняясь формой и размерами, как будто передразнивая друг друга, и, видимо, из гордости ни разу не повторялись.