Жизнь для Смерти. Дампир
Шрифт:
Джина в слезах, качает на руках Эвана. Вдалеке слышатся шаги. Кто-то идет к нам. Это могут быть аристократы или ищейки, прорвавшиеся в один из рукавов. Мы были к этому готовы и все должно было пойти по плану. Однако в этом мире не бывает просто. Похитили Эвана и ранили Эйдана… Был бы Дик здесь, он бы помог. Но теперь, будучи одним вампиром, я могу не справится. Но сделаю все возможное.
От полученной крови, судороги у Эйдана прекращаются. Я укладываю друга на землю на бок, проверяю дыхание. Слабое.
—
— Проверишь?
Она молча передает мне ребенка, поднимаясь на ноги. В руках девушки пистолет. Понятия не имею, где она его взяла, но через минуту мы оба убеждаемся, что стрелять не придется.
— Это я, — поднимает руки Бэн, — Не стреляй.
Лидер общины заметно потрепан. Одежда местами испачкана, на лице ссадины, волосы в пыли.
— Как ты нашел нас? Что там происходит? — рычу я, тот косится в сторону бледного юноши.
— Джим сказал. Он сейчас с Эмили и остальными, — В глазах лидера ужас, он подходит ближе, — Эйдан… Он…
— Пробита грудь, — сухо отвечаю я, зажимая грудь рубашкой. Но кровь не останавливается, — Сложно предположить, я не врач. По признакам задето легкое.
— Ты дал ему кровь?
— Этого мало… Нужна экстренная помощь, операция. Мы просто не успеем.
— А если…, — громко восклицает Джина.
— Нет! — протестую я, понимая к чему клонит девушка, — Это будет не его решение.
— Но тогда парень умрет, — присоединяется Бэн, догадываясь о чем идет речь. Лидер общины опускается на колени рядом со мной и погибающим юношей, — Эйдан не заслуживает такой смерти. Кто угодно, но только не он.
На протяжении периода жизни в общине двадцатидвухлетний парень стал клеем между горожанами и нами, пришедшими издалека чужаками. Он первым поверил вампирам и дал обещание Эмили помочь нам. И это несмотря на утраты в прошлом. Даже я не стал бы верить кровососам, убившим мою семью. Эйдан же обладает особым даром чистого мышления. Он часть нашей семьи. Друг каждому и брат для Эми. Сможет ли такой человек перейти на другую сторону?
— Даже если так, Эйдан может не выжить. Я видел, как погибают раненные, не успев пройти путь до конца.
— Крис, — шепчет Джина, вытирая слезы с подбородка, — Пожалуйста.
Бэн кладет руку мне на плечо, одобрительно покачав головой. Мужчина сдерживается, а глаза краснеют. Время уходит…
— Обратно ничего не вернуть. Вакцины не существует…
— Пусть так, — соглашается рыжеволосая, — У Эйдана должен быть шанс. Я не представляю, как мы будем без этого прилипалы? Я не смирюсь, а Эми? Она переживет его утрату?
— Ты права, — выдохнул я, — Эми не переживет.
Смогу ли я остановиться? Не уверен. Прошу Джину и Бэна отойти. У девушки на руках младенец, а у Бэна пистолет. Я прошу выстрелить мне в плечо или в ногу, если потеряю контроль. Нужно кусать в шею,
— Что теперь? Крис?
Голоса расходятся эхом. По коже мороз, я обнимаю собственные плечи и без конца повторяю.
— Ждать. Нужно ждать…
Эйдан:
Тяжело дышать. В легких как будто цемент застывает, а вдох дается через усилие. Сначала было холодно, а теперь невыносимо жарко. Я с трудом справляюсь с желанием заснуть. Но ведь я уже сплю?
Безумие.
Становится очень темно. Редкие голоса уходят на второй план. Теперь я слышу их издалека. Все закончилось? Я умер? И теперь так и останусь лежать один, без возможности позвать на помощь?
Последние минуты жизни, а воспоминаний о прошлом нет. Должны быть картинки, счастливые моменты, отец, мама… Ничего. Становится жарко. Хочется откашляться.
— Перекладывайте его на простыню! — велит чей-то голос, — Так, парень, попробуем тебя подлатать.
Может лучше не надо? Голос какой-то не уверенный. Я пытаюсь разобрать кто это, но меня отвлекает жар. Будто лава растекается по венам к сердцу. И оно стучит быстрее, словно заводится мотор старой тачки.
— Вот так! Это немного обезболит. Другого способа нет.
Кто-то плачет. Я слышу, как шмыгают носом. Вижу девушку, через матовую пелену на глазах. Она держит меня за руку. Слышны выстрелы.
— Черт, нас тут всех перебьют!
— Не перебьют, Эдвард. Я на стреме. Спасай пацана!
— Спасай, — ворчит Адамсон. Он разрезает не мне футболку. Она вся мокрая от крови, но чувствительность уходит. Слова разлетаются повторяющимся эхом, — Я хирургию практиковал много лет назад.
— Ты удалял аппендицит. С этим справишься, это ножевое.
— Ножевое опаснее!
Огонь распространяется выше, по тканям, к кончикам пальцев. Хочется пить. Ужасная жажда и странный запах, которого я ранее не ощущал. Вернее — много запахов.
…
Община переживает не лучшие времена. Я сижу в маленькой комнате, вернее тупике туннеля, загороженного временным ограждением из листов металла. После воздействия снотворного голова еще болит. Эван спит в корзинке колыбели. Он устал и голоден. Совсем не плачет. Но покормить кроху нечем. Питание осталось в туннеле- укрытии, до которого мне не дали добраться. А мое молоко опасно после препарата, которым меня отключила Елена. Мое материнское сердце страдает…