Жизнь до жизни: Исследование регрессий в прошлые жизни
Шрифт:
Мамонту удалось схватить одного из моих соплеменников хоботом и одним точным и сильным движением раздавить ему череп. Остальных охватил ужас.
ГРАНДИОЗНАЯ СТРОЙКА ПРОШЛОГО
К счастью, я отправился дальше. В этот раз я очутился среди огромной стройки, которой были заняты массы людей, в исторической обстановке начала цивилизации. В этом сне я был не царем или хотя бы монахом, но всего лишь одним из рабочих. Я думаю, что мы строили акведук или сеть дорог, но не уверен
Мы, рабочие, жили в расположенных рядами домах из белого камня, между которыми росла трава. Я жил с женой, мне казалось, что я живу здесь многие годы, потому что место было хорошо знакомо. В нашей комнате было возвышение, на котором мы лежали. Я был очень голоден, а моя жена буквально умирала от недоедания. Она тихо лежала, исхудавшая, истощенная, и ждала, когда в ней угаснет жизнь. У нее были черные, как уголь, волосы и выпуклые скулы. Я чувствовал, что мы вместе прожили хорошую жизнь, но недоедание притупило наши чувства.
БРОШЕННЫЙ НА СЪЕДЕНИЕ ЛЬВАМ
Наконец я попал в цивилизацию, которую смог узнать, — в Древний Рим. К сожалению, я не был ни императором, ни аристократом. Я сидел в львиной яме и ждал, когда лев отгрызет мне руку забавы ради.
Я наблюдал за собой со стороны. У меня были длинные огненно-рыжие волосы и усы. Я был очень худым, и на мне были надеты только короткие кожаные штаны. Мне было известно мое происхождение — родом я был из местности, которая сейчас называется Германией, где меня захватили в плен римские легионеры в одном из своих военных походов. Римляне использовали меня как носильщика награбленных богатств. Доставив их груз в Рим, я должен был умереть ради их развлечения.
Я видел себя с устремленным вверх взглядом на людей, обступивших яму. Наверное, я просил у них пощады, потому что за дверью рядом со мной ждал голодный лев. Я чувствовал его силу и слышал рев, который он испускал в ожидании трапезы.
Я знал, что сбежать невозможно, но, когда открыли дверь ко льву, инстинкт самосохранения заставил меня искать выход. Точка зрения в этот момент изменилась, я попал в это свое тело. Я слышал, как подняли решетку, и видел, как лев направляется ко мне. Я попытался защититься, подняв руки, но лев бросился на меня, даже не заметив их. К удовольствию публики, которая визжала от восторга, животное сбило меня с ног и прижало к земле.
Последнее, что я помню, — это как я лежу между львиными лапами, а лев собирается своими могучими челюстями раздавить мне череп.
ИЗЫСКАННОСТЬ ДО КОНЦА
Следующей моей жизнью была жизнь аристократа, и притом снова в Древнем Риме. Я жил в красивых, просторных комнатах, залитых приятным сумеречным светом, распространяющим вокруг себя желтоватое сияние. Я в белой тоге возлежал на ложе, по форме напоминающем современный шезлонг. Мне было примерно сорок лет, у меня были животик и гладкая кожа человека, который никогда не занимался тяжелым физическим трудом. Я помню чувство удовлетворения, с которым я лежал и смотрел на своего сына. Ему было лет пятнадцать,
"Отец, зачем эти люди ломятся к нам?" — спросил он меня.
"Сын мой, — отвечал я. — На это у нас есть солдаты".
"Но, папа, их там много", — возразил он.
Он был настолько перепуган, что я решил встать, скорее из любопытства, чтобы посмотреть, о чем он говорит. Я вышел на балкон и увидел горстку римских воинов, которые пытаются остановить огромную возбужденную толпу. Я сразу понял, что страх моего сына не беспричинный. Взглянув на сына, я понял, что внезапный испуг можно прочесть и на моем лице.
Это были последние сцены из той жизни. Судя по тому, что я почувствовал, когда увидел толпу, это и был ее конец.
СМЕРТЬ В ПУСТЫНЕ
Следующая жизнь занесла меня в гористую местность где-то в пустынях Среднего Востока. Я был торговцем. У меня был дом на холме, а у подножия этого холма находилась моя лавка. В ней я покупал и продавал драгоценности.
Я сидел там целый день и оценивал золото, серебро и драгоценные камни. А вот мой дом был моей гордостью. Это было прекрасное здание из красного кирпича с крытой галереей, на которой можно проводить прохладные вечерние часы. Задней стеной дом опирался о скалу — у него не было заднего двора.
Окна всех комнат выходили на фасад, из них открывался вид на далекие горы и долины рек, которые казались чем-то особенно удивительным среди пустынного пейзажа.
Однажды, возвращаясь домой, я заметил, что в доме непривычно тихо. Я вошел в дом и начал переходить из одной пустой комнаты в другую. Мне становилось страшно. Наконец я вошел в нашу спальню и нашел там жену и троих наших детей убитыми. Я точно не знаю, как они были умерщвлены, но, судя по количеству крови, они были заколоты ножами.
КИТАЙСКАЯ ХУДОЖНИЦА
В своей последней жизни я был художником, и притом женщиной. Первое, что я помню, — это себя в возрасте шести лет и своего младшего брата. Родители повели нас на прогулку к величественному водопаду. Дорожка привела нас к гранитным скалам, из трещин в которых пробивалась вода, питающая водопады.
Мы замерли на месте и смотрели, как вода струилась каскадами и затем обрушивалась в глубокую расщелину. Это был короткий отрывок. Следующий относился к моменту моей смерти.
Я обеднела и жила в маленьком домике, построенном на задах богатых домов. Это было очень удобное жилье. В тот последний день своей жизни я лежала в постели и спала, когда в дом вошел какой-то молодой человек и задушил меня.
Просто так. Он ничего не взял из моих вещей. Он хотел то, что не имело для него никакой ценности, — мою жизнь.
Вот, как это было. Девять жизней, и за один час мое мнение по поводу регрессии в прошлые жизни полностью изменилось. Диана Денхол осторожно вывела меня из гипнотического транса. Я понял, что регрессия — это не сон и не сновидение. В этих видениях я многое узнавал. Когда я видел их, то скорее вспоминал, чем придумывал.