Жизнь экспромтом

Поттер Александра

— Ты наверняка говорил то же самое всем девушкам, — запротестовала она, но уже несколько сдаваясь.

— Нет, правда, честное слово. Я думаю, что ты грандиозна. И я это говорю не потому, что мы с тобой сейчас вместе (ну что ж, лучше употребить такой мягкий оборот, чем просто и грубо ляпнуть: «Потому что собираюсь тебя сейчас трахнуть»)… а потому, что если тебе не хочется, то мы тут же прекратим. («Еще есть время, говори сразу, чтобы я мог прервать акт и спокойно пойти на работу».)

— Хм, так все парни говорят, — с трудом выдохнула из себя блондинка, в то время как пальцы Хью уже полегоньку ползали по внутренней поверхности ее бедер. Она уже явно начинала сдаваться.

— Нет, правда, я никогда

раньше не чувствовал ничего подобного. Это не значит, что у меня не было женщин, ты же понимаешь. Я такой парень, которому постоянно нужны женщины.

Господи, слышала бы его сейчас Фрэнки! Наступила пауза. С каждой минутой блондинка слабела все больше. Вот-вот он ей докажет, на что способен такой парень, как он.

— А я бы все равно хотела, чтобы мы сперва узнали друг друга получше… гораздо лучше…

«Да заткнись ты со своей чушью, надоело! Сыт по горло!»

— Ты правда хотела бы этого?

Он едва ли не слышал своими ушами, как в сейфовом замке со скрипом поворачивается ключ. Он подступался все ближе… ближе… Ее ноги уже слегка разошлись в стороны.

— Мне кажется, ты относишься к тому типу девушек, в которых я могу влюбиться по-настоящему. — Это был его финальный, завершающий аккорд. Он сработал.

— О-о-о-х!

Словно пробка из бутылки с шампанским, блондинка издала пронзительный вопль и крепко впилась ногтями в его ягодицы… Полный финиш!

Наконец-то! Хью триумфально хмыкнул. Преграда взята! Он ее одолел. Он вошел внутрь.

ГЛАВА 13

— Просто не знаю, как тебе в этом признаться, но представляешь, я беременна три месяца! — выпалила Рита. Ее верхняя губа дрожала.

— Беременна?

Рита плаксиво кивнула:

— Причем близнецами.

— Господи помилуй! — прошептала потрясенная Фрэнки.

— Но тут есть еще кое-какие обстоятельства. — Рита замолчала, чтобы вытереть слезы, которые катились у нее по щекам. — Доктора сказали, что мне осталось жить шесть месяцев.

Молчание.

— Ты о чем сейчас думаешь? — спросила Рита, швыряя сценарий «Малибу мотеля» поверх ресторанного меню.

— Я думаю о том, что эта роль наверняка твоя, — улыбнулась Фрэнки. — После завтрашнего просмотра нам придется сказать прости-прощай, безработная актриса, и да здравствует новая мыльная звезда! Ты просто великолепна, детка.

— Правда? — Рита счастливо заулыбалась, чувствуя себя очень довольной собой. — То есть ты считаешь, что у меня получилось убедительно?

— Не очень, — слукавила Фрэнки, — но разве в этом соль? Ты ведь претендуешь на роль в американской дневной мыльной опере. А из того, что я видела дома по пятому каналу, я вынесла убеждение, что их игру, в принципе, нельзя назвать реалистичной, ты меня понимаешь? — Она взяла в руки сценарий и пролистала первые несколько страниц, особо обращая внимание на ремарки на каждой странице. — Насколько я полагаю, про твою героиню, Кимберли Картье, известно, что она беременна близнецами и умирает от какой-то мистической болезни, но при этом у нее еще есть время, чтобы убить своего мужа, завести интрижку с женихом своей лучшей подруги и поуправлять крупнейшей империей моды. Давай поговорим об этом последнем эпизоде. Как ты думаешь, что она собирается делать дальше? Баллотироваться в президенты?

— Ну, я не знаю, — булькнула в ответ Рита, потягивая из стакана воду. — Может быть, встать под душ и понять, что все это — просто чепуха собачья.

Они посмотрели друг на друга, а потом, не сговариваясь, начали вместе хохотать, расплескивая воду из стаканов по всему столу.

Они сидели возле ресторана «Хэнкеринкс» на площади Заходящего Солнца, где были сосредоточены целые созвездия весьма

привлекательных ресторанчиков, сверхмодных кафе и бутиков, где сновало множество покупателей и — что совершенно необычно для Ла-Ла — пешеходов, которые превращали площадь в настоящий оазис среди перегруженной транспортом, бетонной пустыни бульвара Заходящего Солнца. По чистой случайности — и не имея никаких знакомств «в индустрии» — они ухитрились занять один из самых привлекательных столиков под открытым небом, откуда им было все хорошо видно, и они также находились на всеобщем обозрении.

А посмотреть здесь было на что. В «Хэнкеринксе» любили бывать все сливки Лос-Анджелеса: директора и продюсеры за огромными салатами «Цезарь» обсуждали здесь проекты высокобюджетных кинокартин; жены обитателей Беверли-Хиллз, шитые-перешитые, тянутые-перетянутые, так что было непонятно, осталось ли у них еще хоть одно нетронутое скальпелем место, над стаканами «Пеллегрино» обменивались карточками хирургов и заглядывали в свои золотые пудреницы от Шанель, чтобы обозреть и получше замаскировать свои полученные за последний месяц шрамы от подтяжек; молодые, гимнастического вида офицеры полиции сидели в своем тесном кругу, ели замысловатые мексиканские сандвичи и решали дела с помощью сотовых телефонов; а в самых дальних концах ресторана сидели прячущиеся под огромными солнечными зонтиками, черными очками и бейсбольными кепками знаменитые голливудские актрисы, тоскливо тыкающие вилками в приготовленные на пару — «без масла, соли и специй» — рыбу и овощи. В беспомощной попытке убрать очередные семь фунтов лишнего веса ради получения очередного многомиллионного киноконтракта они всегда пребывали на какой-нибудь стадии модной протеиновой диеты и поэтому с жадностью провожали глазами проплывающие мимо их носа блюда с жареной рыбой, чьи бока блистали всей своей нездоровой, но столь притягательной, сдобренной жиром красой. Эти блюда проплывали не куда-нибудь, а на соседние столики, а если еще точнее, то на один из столиков, за которым сидели, разумеется, Рита и Фрэнки. Потому что кто же еще будет заказывать в Лос-Анджелесе жареную рыбу?

Пребывание Фрэнки в Лос-Анджелесе длилось уже целую неделю, но, вместо того чтобы вести себя как нормальный турист и осматривать городские достопримечательности, она все это время провела дома, оплакивая свою горестную судьбу. Разумеется, за это время Хью ей ни разу не позвонил. Она ни на минуту не покинула своего телефонного поста и занималась только тем, что ждала звонка. Она понимала, что ведет себя невыносимо жалко и недостойно, что она должна себя преодолеть, перешагнуть через свои чувства, — и ничего не могла с собой поделать. Она сама не ожидала, что будет тосковать по кому-то так сильно. Ей хотелось только одного: лечь в постель и в рыданиях выплакать свое разбитое сердце. И не делала этого только потому, что ей не позволяла Рита. У той были другие соображения по поводу того, как надо поступать с разбитыми сердцами. С ними надо поступать, как с французской жареной рыбой.

Откинувшись на спинку стула, Фрэнки щурилась на жаркое калифорнийское солнце и поглядывала кругом. Понять все происходящее было очень трудно. Стояла середина октября, сегодня был понедельник, у служащих наступил обеденный перерыв. В Лондоне в это время, как правило, шли дожди, а она выходила побродить в обеденный перерыв по заполненной покупателями Оксфорд-стрит, пытаясь перехватить где-нибудь на ходу чашку кофе с сандвичем. А вместо этого она оказалась в Лос-Анджелесе, сидит в каком-то моднющем, заполненном кинозвездами ресторане со своей лучшей подругой, принимает солнечные ванны и играет в игру «кто заметит больше знаменитостей» или «кто больше подтяжек насчитает на лице этой дамы». Все это казалось нереальным.