Жизнь гейши. Мемуары самой известной гейши в мире
Шрифт:
Госпожа Оима пригласила нас в столовую. Я увидела юную майко. Она была одета в обычное платье, без макияжа на лице. Лишь на шее остались следы белил. Мы устроились возле прямоугольной жаровни, напротив госпожи Оимы, которая сидела спиной к саду, чтобы гости могли наслаждаться видом. Папа поклонился и произнес полагающиеся по этикету вежливые фразы.
– Рада сообщить вам, что занятия Томико проходят хорошо. Похоже, у нее от природы хороший слух, и она уже прекрасно играет на сямисэне. Учителя очень довольны ее успехами, – госпожа Оима говорила
Я услышала шорох со стороны земляного перехода. Пригнулась, чтобы посмотреть, и увидела лежащую там собаку.
– Как тебя зовут? – спросила я пса. Но тот только гавкнул в ответ.
– О, – сказала госпожа Оима, – это Джон.
– Ему больше подошло бы имя Большой Джон, – ответила я.
– Ну что ж, тогда мы, наверное, будем звать его Большой Джон, – согласилась госпожа Оима.
В этот момент в комнате появилась другая женщина. Ее красивое лицо было собрано в какую-то неприятную гримасу. Госпожа Оима назвала женщину Масако – так же, как и меня. Я же про себя дала ей другое прозвище – Старая Злюка. Госпожа Оима сказала отцу, что эта гэйко станет «старшей сестрой» Томико.
– Мне кажется, что Джон – и так достаточно хорошее имя, – заявила Злюка высокомерным тоном.
– Но юная госпожа Масако считает, что Большой Джон – гораздо лучше, – возразила хозяйка. – А если так считает юная госпожа Масако, то так мы его и будем звать. Слушайте все. С этой минуты я хочу, чтобы все звали этого пса Большой Джон.
Я помню этот разговор слово в слово. Могущество госпожи Оимы поразило меня: подумать только, она смогла вот так запросто взять и изменить кличку собаки! И все должны были слушать ее и делать как она велела. Даже Старая Злюка.
Я сразу привязалась к Большому Джону. Госпожа Оима предложила нам с Томико вывести его на прогулку. Томико рассказала мне, откуда взялся Большой Джон. По соседству жил знаменитый производитель солений, и однажды к его колли привязался какой-то пес. В результате этого спонтанного союза родился Большой Джон.
– Что это за прелестная девочка? Она из дома Ивасаки? – спросила незнакомая женщина в саду.
– Нет, это просто моя младшая сестра, – ответила Томико.
Через несколько минут еще кто-то еще сказал:
– Какая очаровательная воспитанница Ивасаки!
Но Томико снова возразила:
– Нет, это просто моя младшая сестра.
И так повторялось несколько раз и, в конце концов, начало сильно раздражать Томико. Мне тоже стало неуютно, и я попросилась домой. Томико еще не успела ничего ответить, а Большой Джон уже развернулся и направился назад.
Большой Джон был замечательный пес. Он дожил до почтенного возраста – восемнадцать лет! – и обладал исключительным, почти человеческим умом. Во всяком случае, мне всегда казалось, будто он меня понимает.
Мы вернулись в окия Ивасаки, и я обратилась к отцу:
– Пора домой, папочка. Я ухожу.
Всем остальным я быстро сказала: «Пока!», погладила Большого Джона и вприпрыжку выскочила за дверь. Папа
По пути к трамвайной остановке он взял меня за руку. Я понятия не имела, о чем говорили папа и госпожа Оима, пока мы с Томико гуляли, но видела, что папа взволнован и расстроен. Похоже, что-то было не в порядке.
Вернувшись домой, я тут же отправилась в свою любимую кладовую. И уже оттуда услышала разговор родителей.
Папа сказал:
– Знаешь, Тие, мне кажется, я просто не смогу. Я не смогу ее отпустить.
Мама ответила:
– И я тоже.
Я стала проводить в тихом чреве кладовой еще больше времени.
В апреле моего старшего брата Сэйтиро взяли на работу на государственную железную дорогу. Когда он получил свою первую зарплату, мы отметили это событие праздничным блюдом сукияки [9] . Все собрались за столом для пиршества. Папа заставил и меня выйти к ужину из кладовой.
9
Блюдо японской кухни, которое готовят непосредственно во время трапезы, погружая кусочки овощей и тонко нарезанного мяса в котел с кипящим бульоном.
Обычно перед едой папа произносил небольшую речь. Он перечислял важные события дня и отмечал наши достижения – например, успехи в учебе.
В тот вечер папа поздравил брата с тем, что тот стал самостоятельным.
– С этого дня ваш брат Сэйтиро начинает вносить свой вклад в содержание семьи. Теперь он взрослый. Я надеюсь, вы, дети, возьмете с него пример. Когда вы начнете сами себя обеспечивать, думайте не только о себе, но и о других людях и делайте все для их благополучия и процветания. Вы понимаете, о чем я говорю?
Мы хором ответили:
– Да, понимаем. Поздравляем, Сэйтиро.
Папа сказал:
– Очень хорошо.
И мы начали есть.
Сидя у папы на коленях, я не могла дотянуться до горшка с сукияки.
– Папа, а как же я?
– Ой, я и забыл о Масако, – встрепенулся отец и стал кормить меня сам.
Родители пребывали в хорошем настроении. Я прожевала первый кусочек говядины, потом – второй и стала думать, какие они счастливые. И чем больше я думала, тем тише становилась и тем меньше мне хотелось есть.
– Не будет ли лучше мне отправиться в окия Ивасаки? – размышляла я. – Но как это сделать? И как туда добраться?
Надо было придумать план.
Одним из моих любимых развлечений был наш ежегодный выход в город во время цветения сакуры. Поэтому я попросила родителей:
– А давайте пойдем смотреть на цветущие вишни? А потом зайдем в окия Ивасаки.
Никакой связи между этими двумя пунктами не было. Обычно мы устраивали пикник под деревьями, растущими вдоль канала, буквально в нескольких шагах от дома. Однако вид, открывавшийся с нашего берега, теперь не казался мне достаточно красивым.