Жизнь графа Дмитрия Милютина
Шрифт:
Турция – страна с известными традициями, церемониалом, которого все западные страны придерживались, но самоуверенный князь Меншиков пренебрег элементарными правилами в Турции. Вместо того чтобы самому нанести визит к великому визирю и министру иностранных дел, Меншиков потребовал, чтобы они сами нанесли ему визиты. Но они заявили, что не могут этого сделать по ритуалам церемонии. Тогда Меншиков в оскорбительной форме явился к великому визирю в пальто и мягкой шляпе, не удостаивая чести предстать в официальной форме. А затем, не обращая внимания на торжественный ряд официальных лиц, с которыми он должен был
В Европе поняли, что Россия настолько всесильна, что готова диктовать Турции свои условия. Европа этого не хотела и была готова помочь Турции всеми средствами, которыми располагала. В Европе всерьез забренчали оружием и стали всерьез готовиться к войне.
А посол в Англии Бруннов выслушивал комплименты своей проницательности от высокопоставленных деятелей Англии.
– Я предпочитаю видеть в Константинополе скорее вашего адмирала, чем ваш флот, – сказал влиятельный английский дипломат Бруннову.
Премьер-министр Эбердин сказал тому же Бруннову:
– Правы ли они или виноваты, мы советуем туркам уступить.
Русский дипломат всю эту неправду передавал в Петербург, а из этой лживой информации Николай Павлович делал вывод о своей дальновидности и всесилии.
Между тем князь Меншиков вел себя в Турции как победитель, передал султану Абдул-Меджиду послание императора, в котором среди благожелательных фраз чувствовалась и угроза от имени православных за передачу святых мест католикам, император обвинял министров Турции в предательстве национальных интересов, а русско-турецкое соглашение будет верным и вселит в наши государства мир и покой.
А турки вели свою игру, ведя переговоры то с французскими дипломатами, то с английскими и ничего не отвечая на русские требования. Напротив, узнав, что французский флот по приказу императора Наполеона Третьего из Средиземного моря отправлен в Архипелаг, стали еще упрямее и несговорчивее. И как мог князь Меншиков вести серьезные переговоры, не имея даже географической карты, он просто не знал ни территории Турции, ни Греции… В конце концов, понимая всю нелепость предстоящих переговоров, Меншиков попросил прислать ему карту австрийского барона Гесса. Через недели три карта из Вены пришла, а сколько на этом глупейшем событии князь Меншиков потерял… Князь называет это «собственной непредусмотрительностью», а почему его огромная свита не подумала об этом?.. Так нелепо велись дела при Николае Павловиче…
Между тем английские и французские дипломаты тонко вели свое дело, соблюдая все церемонии, они приветливо и даже льстиво прокладывали путь к войне, к обострению и разрыву отношений между Россией и Турцией, Меншикову говорили одно, и он охотно верил, туркам говорили прямо противоположное, справедливое и верное политике их правительства. Так дипломаты уговорили князя Меншикова действовать с турками еще круче, чем до сих пор. Князь так и поступил – снова нагрубил султану, оскорбил его министров, вел себя как нахал и грубиян. И ему казалось, что превосходно выполняет поручение императора.
Английский посол в Турции лорд Стрэдфорд играл в этой истории самую ключевую роль: он заверил Меншикова, что
Меншиков настоял на том, чтобы вновь сменили министра иностранных дел в Турции, но это был самый худший вариант: Решид-паша был в сговоре с лордом Стрэдфордом, совместно они написали выгодную для Турции декларацию, то есть отказ от проделанной работы. 15 мая князь Меншиков выразил удивление по этому поводу, разорвав дипломатические отношения с Турцией. В тот же день Меншиков с частью своей свиты переехал на военный пароход «Громоносец» и вскоре покинул Константинополь.
«Что именно Стрэдфорд-Рэдклиф был одним из самых главных подстрекателей, сознательно и вполне целеустремленно зажегших пожар Крымской войны, – это, конечно, правящие круги Англии понимали вполне отчетливо с самого начала его деятельности в Стамбуле. Это понимал и премьер-министр Эбердин, называвший Стрэдфорда-Рэдклифа двуличным лицемером, это понимала и королева Виктория…» – писал Е. Тарле.
21 мая 1853 года князь Меншиков, забрав архив посольства на пароход, отправился из Босфора в Одессу.
Российские широкие круги замерли в ожидании столь неуспешного дипломатического шага. Лишь князь Меншиков был доволен своей поездкой, говорил порой сомнительные предположения, появившиеся после поездки в Стамбул:
– У Порты нет ни денег, ни хорошо организованных войск, ее солдаты, особенно редифы, дезертируют целыми бандами, ее вооружения истощаются, и, если это положение еще немного продлится, она будет доведена до печальной крайности. Как бы то ни было, лица, вообще хорошо осведомленные, что количество войск, которые Порта могла бы выставить в поле, считая тут и гарнизоны крепостей, не превысят цифры в 84 тысячи человек, а мусульманское население, сначала фанатизированное, мало-помалу падает духом…
Фельдмаршал Паскевич, узнав об этой ретираде, помрачнел, уж он-то прекрасно знал «мусульманское население», не один год воевал с ними, одерживал победы и терпел поражения, легкомысленный князь Меньшиков только путал мысли более опытных политиков, ведущих более осторожную дипломатическую игру.
Меншиков отдыхал в Одессе, а телеграммы из Парижа в Лондон, из Лондона в Париж шли безостановочно, напрягая и без этого весьма напряженную обстановку в мире. Вслед за Парижем и Лондоном и другие западные столицы вели усиленную переписку и обмен визитами.
Уже окончательно определились отношения между Англией и Францией, только в поддержке турецкого султана увидели они свои союзнические цели, в сущности они и не скрывали своих союзнических отношений, а барон Бруннов по-прежнему писал графу Нессельроде оптимистические письма: Англия против поддержки Турции, за мирные переговоры с Россией, дипломатическим путем скорее можно достичь выгодных условий в мире, о крепнущем союзе Англии с Францией он не обмолвился ни единым словом. И Николай Павлович исходил из этой благоприятной обстановки.