Жизнь и деяния графа Александра Читтано. Книга 4.
Шрифт:
ПУТЕШЕСТВИЕ ПОНЕВОЛЕ
– Бога для, простите, Ваше Сиятельство!
– Митька Уваров, мой денщик, дерзнувший встряхнуть хозяина за плечо, очевидно тревожился, как бы не пострадать за непочтительность, - капитан велел доложить...
– Кто?! Что?!
Проснувшись окончательно, я выгнал из головы остатки сумбурного сна.
– Велел, так докладывай.
– Голландский индиец. Салютует флагом. Прикажете отвечать?
– Умыться принеси! Бегом!
Выйдя на шканцы, поздоровался с Тихоном, взял у него подзорную трубу и навел на
Впрочем, какой резон голландскому капитану на нас нападать? Это как если бы на улице Амстердама солидный негоциант, прогуливающийся с супругой и детьми, вдруг кинулся на прохожего. Тем паче, гость ведет себя вежливо: первым салютовал. Киваю утвердительно капитану - и красно-белое полотнище, под коим ходит ныне моя флотилия, ползет вниз. Флаг вольного города Любека. Плохая защита - но более солидная, увы, недоступна. У сильных держав за малую мзду покровительства не купишь.
Незваный гость входит в бухту, явно намереваясь бросить якорь с нами рядом. Делать торговцам здесь нечего - значит, у кого-то дело ко мне. Иду в каюту, дабы облачиться в парадный мундир и взять шпагу...
– ... ... мать!!! Что ты делаешь, ирод?! Щас столкнемся!
Крепкая морская ругань, треск дерева, палуба прыгает из-под ног; с нависшего над "Савватием" борта сыплются, как горох, вооруженные люди, яростно орут по-голландски...
Что они кричат?
"Пираты, сдавайтесь"!
Это кто здесь пираты, мать вашу так?! Встаю с четверенек, оборачиваюсь во гневе - и получаю по голове чем-то тяжелым. Свет меркнет в глазах.
А-а-а... Что это было?!
Дьявол, как башка болит! Повешу сволочей! Вот только выберусь из этого дерьма - непременно повешу! Самая нужная часть тела для члена Королевского Общества! Чем же это так приложили? Абордажною саблей плашмя?
Ощупываю здоровенную и очень болезненную шишку. Волосы слиплись от крови.
– Ваше Сиятельство, очнулись?!
– Тихон, что за херня?! Это правильные голландцы, то бишь компанейские? Или разбойники какие?
– В том-то и дело, что не разбойники. Настоящие солдаты "Ферейнихте компании" нас атаковали. Только вот... Понимающий человек не с первого, так со второго взгляда без ошибки отличит пиратский корабль от честного - а с извинениями к нам никто не торопится покамест. Попутали нас с кем-то, Александр Иваныч. Корабль этот, "Платтенбург", я помню, видел в Амстердаме, и капитана старого знал. Не по-приятельски, но все же... Данила Овербек - моряк изрядный, его все знали. Ныне вместо него другой, Геррит ван Винкель, а из какой задницы он выполз, одному Богу известно...
– Погоди-ка. С кем "Савватия" можно спутать, кроме его систершипов? Чего глаза прячешь?! Или Лука
– Да я не ведаю, о чем он говорил Вашему Сиятельству, о чем - нет. А что и знал, так забыл.
– Память девичья? "Не помню, кому дала"? Брешешь, голубчик. Ты как раз перед тем в штурманы из учеников вышел. Первое плавание в новом чине - да и не помнишь?! Были у него стычки с голландцами?
– Серьезных - не было. Пару раз брал с ихних судов откуп за оборону от турок...
– О которой они отнюдь не просили. Это вам вымогать деньги с купцов казалось легко и весело; а купцам... Точно в те разы ван Винкеля не встречали? Что задумался? Мало я учил, что посеянное тобою зло к тебе же и вернется?!
– Не в этом дело, Александр Иваныч. Из разговоров понял: они уверены, что мы опять в Ост-Индию собрались..
– Один хрен, без благовидного предлога напасть бы не решились. Это тебе не дикие алжерийцы. Мы платим за ваши с Лукою старые грехи.
Я огляделся кругом. Тесная штурманская каюта "Савватия", очищенная от имущества прежних обитателей. Тонкий солнечный лучик пробивается через щель закрытого порта. За дверью топчется и сопит кто-то тяжелый.
– Двое сторожат. Солдаты. Сказать, чтобы позвали начальство?
– Погоди, Тихон. Дай в себя прийти. Матросы наши где?
– Заперты в трюме. Убитых нет: несколько поломанных рук, да разбитых голов. Как Ваше Сиятельство с ног сбили, я велел прекратить сопротивление. Или надо было драться?
– Бесполезно. Ты правильно распорядился. Сообщаться с людьми позволяют?
– Нет. Сразу постарались, чтоб голову команды от тела отделить.
– Выблядки Сатаны! Свою б отделил, чтоб не болела. Ш-ш-ш, вроде голос знакомый!
Прислушались. Но прежде, чем вспомнили голос, его обладатель сам вперся в каюту, выглядывая с торжеством и опаской из-за широкой спины краснорожего голландца.
– Возгряев, сука! Дурак я, что не утопил тебя в Темзе!
– Отменно правильно ваша милость себя характеризует. Деньги где?!
– В ...!
– Повернулся от холуя к новому его хозяину.
– Капитен? Ик виль эн приват гешпрек.
Маленькие свинячьи глазки моряка свирепо блеснули - и бывший тайный канцелярист, заткнувшись на полуслове, упятился вон из каюты. Тихон, взглянув на меня, тоже пригнулся и нырнул в низковатую дверь. Его там приняли, взявши за локти. Чья-то рука просунулась внутрь, поставила табурет и убралась обратно. Расположившись по-хозяйски, ван Винкель уперся в меня своими бледно-голубыми гляделками и на вполне сносном французском вопросил:
– Так где вы прячете награбленное, граф?
Вот интересно, он и впрямь верит, что граф Читтанов занялся морским разбоем, или прикидывается? Очевидно одно: не найдя ожидаемых сокровищ, капитан станет искать виноватых. При этом, в зеркало посмотреть... Нет, нет! Такое не в природе человеческой! Похоже, я поспешил счесть себя самым большим дураком на этом судне. За сей титул развернулась нешуточная борьба.
– Вас обманули, хеер.
Любуясь игрой багровых тонов на лице собеседника, я принял самую вальяжную позу из доступных сидящему на полу и продолжил: