Жизнь и любовь. Сборник рассказов

Бузни Евгений Николаевич

Да, я умер с тобою. Умер.

Уж не встать мне среди стихий.

Хоть, как прежде, строку я рифмую,

по привычке кладу в стихи.

Жизнь

идёт – это так, конечно,

но проходит, минуя нас.

И вина меня давит вечно -

не сумел я. Тебя не спас.

Он не поднялся на ужин, отмахнувшись слабо рукой на моё приглашение. Мне казалось, что он заснул. А утром, когда медсестра разносила градусники, она вдруг вскрикнула:

– Батюшки, да что ж это такое? Он же совсем холодный.

И я понял: исповедь оказалась последним дыханием человека, даже имени которого я не успел узнать.

БУЖЕНИНА

Есть у меня приятель, с которым мы работаем в одном институте и на одной кафедре. Он всегда ходит подтянутым, стройным, всегда в костюме и при галстуке. Волос у него на голове осталось не так много, что естественно при его возрасте, но он их ещё зачёсывает назад, несколько прикрывая лысеющую макушку.

Студенты его любят, во-первых, потому что он преподаёт иностранный язык, а во-вторых, по причине его мягкости характера: ему почти всегда легко сдать экзамен или зачёт, и поэтому многие «хвостисты», не сумевшие отличиться перед другим преподавателем, шли к Павлу Петровичу на пересдачу. Денег или каких-то подношений он не брал, а только сочувственно вздыхал, слушая заплетающийся иностранный язык студента и его пояснения, почему тот не знает грамматики, которую плохо преподавали в школе по причине частой смены учителей и полного отсутствия разговорной практики, и обещания нерадивого студента обязательно взяться за язык, поскольку он понимает, что без него теперь

никуда.

Когда Павла Петровича спрашивали, почему он так мягок со студентами вместо того, что бы строго требовать от них учёбы, он, слабо улыбаясь, отвечал:

– Иностранный язык – это как музыка. Её невозможно учить из-под палки. Так и тут. Только те, кто хотят знать язык, могут его освоить, а те, кто не хотят, хоть кол на голове теши, его знать не будут, пока не попадут в обстановку, где без этого языка невозможно обойтись, так как все на нём общаются. Тогда волей-неволей заговоришь.

Студентов он научил обращаться к нему «Мистер Поль», как его называли долгие годы работы за границей, а мы в своём кругу звали его Петровичем. Весёлый и компанейский по натуре он всегда посещал все наши институтские мероприятия, любил бывать на застольях, я приглашал его к себе домой на празднования. И не было, пожалуй, среди нас рассказчика лучше, чем он. Так что, когда он брался за бокал произносить тост или просто вступал в разговор, то всегда от него ожидали чего-то необычного. Все знали, что когда-то Павел Петрович работал в научно-исследовательском институте виноделия и виноградарства, так что не удивлялись, когда он рассказывал о вине, например, так:

– Всем вам, конечно, известно, что виноград и вино появились на заре человечества и вместе с радостью приносили людям беды в виде алкоголизма, а с ним и сопутствующие неприятности: драки, убийства и даже войны. Бороться с пьянством пытались во многих странах и во все времена. Даже в нашей стране в период социализма объявляли сухой закон, из которого, правда, ничего не вышло, только шума много было. И виноградники вместе с плохими иной раз хорошие вырубали, и очереди за спиртным в магазинах вырастали, так как многие стали закупать вино и водку впрок, а потому и пили больше. А что же делать, как устоять, дома стоят непочатые бутылки? Но я сейчас не об этом хочу рассказать, а поведать вам легенду о рождении вина.

Конец ознакомительного фрагмента.