Жизнь и приключения хроника Сидора с хроником Димоном на Юге
Шрифт:
Переходим ко второму акту Марлезонского балета. Что у нас по грузу? Сколько потеряно, что сохранено?
— Что было, что есть, что будет, — задумчиво пробормотала капитан, доставая какие-то бумаги из принесённой с собой большой холщёвой сумки и неторопясь, аккуратно, стопочками раскладывая их в ряд на столе.
— Что было? Перечислять всё, смысла нет. Интересно будет, так по бумагам сам ознакомишься позже. Там много чего интересного было, всё не упомнишь. Предлагаю работать в конструктивном ключе и остановиться на
— Первое, — ткнула она пальцем в первую стопку бумаг. — То, что я привела в порт: три лодьи тонкорунного имперского хлопка, самого дорогого из всех что существует — три лодьи. Общий вес — триста пять тысяч пудов, или около пяти тысяч тонн. Жалкий остаток того, что было. Зачем столько много было закуплено — отдельный вопрос к твоему Советнику. Говорила ему столько не брать, потому как, точно такой хлопок можно спокойно перехватить у купцов здесь на побережье, и за много меньшую цену. Нет, упёрся и ни в какую. Брать всё что можно. Деньги ему руки жгли, как он сам как-то мне признался.
Взяли, и чего? Их первыми же мониторы и расстреляли. Теперь всё на дне морском, ждёт своего часа, когда поднимут. Но не мы, а Устьинские князья, их водолазная служба, как раз на такой случай давно и существующая.
— Далее, две другие лодьи. Ну, с этим всё понятно, станки они везде станки, сам уточнишь по спичкам. Можно остановиться на паровой машине, но и с ней тебе лучше самому разбираться. Я в подобной технике ничего не смыслю. Единственно чего жаль, что вторая паровая, стосильная машина оказалась на дне.
— Ты знаешь, Сидор, — на миг замялась она. — А у меня, пожалуй, будет интересная идея, почему практически весь хлопок оказался на дне, почему первыми кого выбивали мониторы, оказались именно суда, перевозившие хлопок.
— Ну?
— Я ведь тебе говорила, что в порту постоянно происходила путаница из-за твоего козла Советника. Лез со своими замечаниями постоянно под руку и как результат всё перепуталось. Но не у меня, а у портовых властей. У меня-то как раз вся отчётность была в порядке, всё точно. А вот портовые власти получали как раз недостоверную информацию, на каком судне что погружено. Ну а мы естественно не спешили вносить ясность — не наше это дело.
— Честно говоря, и я сама к тому руку приложила. Сознательно закрутила ту путаницу, воспользовавшись моментом, чтоб никто, кроме меня ничего точно не знал. Порой, даже сами капитаны не догадывались о характере перевозимого ими груза. Ящики и ящики, бочки и бочки, мешки какие-то, а что внутри — неизвестно.
Никому, кроме меня! Потому как нельзя всем и каждому открыто говорить, кто, что и куда везёт. Нельзя и точка.
Хочешь иметь целую голову на плечах — держи язык за зубами. А не можешь — сделай так, чтобы хотя бы никто ничего точно не знал.
Вот потому видать и мониторы стреляли так странно.
—
— Странность в том, что стреляли по тем, по кому не должны были стрелять, по тем, кто вёз дешёвый груз. А должен был везти дорогой: станки, бездымный порох, гидротурбину какую-то, стоимостью в полтора миллиона и всё такое очень дорогое.
— "Касатка" должна была везти — хлопок, а везла Большой прокатный стан, вместо "Резвого тюленя",. По "Касатке" не стреляли, а "Тюлень" чуть ли не первым ушёл под воду.
— "Лесной утёс", что вёз горнопроходческое и шахтное оборудование — одним из первых ушёл под воду, потому что с ним не было путаницы. И те, кто напал на нас, знали, что он везёт.
"Малышка Дизи" везла высокоточные станки для шлифовки линз — а должна была везти бочки с каким-то дешёвым красителем для тканей. По ней — не стреляли. А "Каракатица", с кем она поменялась грузом красителя — потоплена одной из первых.
— Две тысячи тонн? — изумился Сидор. — Красителя? У нас что, своего нет?
— Четыре, — отмахнулась капитан.
Лицо Сидора вытянулось в растерянности.
— "Красотка Мара" имела, точнее, имеет на борту полторы тысячи высокоточных металлообрабатывающих станков и ещё какое-то промышленное оборудование — а должна была везти поташ и соду, которых, пусть и не таких чистых тут в Приморье полно. И по ней не стреляли. А стреляли по "Чибису", который должен был везти этот груз станков, но в суматохе погрузки и при моей помощи тайно поменялся с "Красоткой" грузом. Что, кстати, тоже не было отражено в грузовой декларации у портовых властей.
— "Чибис", потоплен, "Резвый тюлень" потоплен, "Каракатица" потоплена, а "Красотка", "Касатка" и "Малышка", на которые тайно был перемещён их дорогой груз — болтаются где-то в море целые и невредимые.
— Стреляли как раз по тем судам, которые должны были везти высокоточные станки и другое дорогое высокоточное оборудование, бездымный порох и инструмент, паровые машины, гидропрессы, а не хлопок и не дешёвые красители, как в действительности.
— Не получается, — мрачно буркнул Сидор. — Почему тогда по тем судам, что пришли с тобой, с хлопком, не стреляли?
— Потому что они изначально его и везли, и никто ничего ни в дороге, ни при погрузке не поменял.
Не могла же я всё перепутать, — раздражённо хлопнула себя ладонями по коленкам капитан. — У меня элементарно не хватало грузов, которые можно было поменять меж собой. Практически все грузы в караване были дорогие, штучные товары. Единственно что, с хлопком подсуетилась, да и то не полностью. Потому как Советник твой, козёл, помешал, — сердито ткнула она в сторону Сидора указательным пальцем. — Разорался и не дал дальше грузы путать. Еле утихомирила козла такого, не дала то, что уже сделано обратно поменять.