Жизнь и приключения хроника Сидора с хроником Димоном на Юге
Шрифт:
Нечего тут думать. Кругом Великая Сушь, а у его ног весело журчит ручеёк чистой питьевой воды, и не думает пересыхать. А он ещё чего-то рассуждает! Отдавать драгоценную воду в чужие руки, он не собирался ни под каким видом.
— М-да, — как-то неопределённо буркнул Сидор, глядя на развалины перед собой. — Видать когда-то здесь было очень даже ничё. Даже руины какой-то немаленькой деревеньки сохранились, как ни удивительно. Уже хорошо, всё ж не с нуля начинать.
И чего, спрашивается, людям здесь не жилось? Вот чего какая-то сволочь всё тут развалила? Не понимаю. Неужели нельзя
"Димон прав, — мысленно отметил Сидор для себя самого. — Те же грабли только в профиль. Не потащись мы вдоль солепровода в предгорья, не знали б, что тут и есть. А этот-то пруд из всех, что мы по пути видели, вообще самый большой. Да и восстановить его легче всего, как ни удивительно.
Теперь точно ничего здесь не бросишь, жалко. Да и как ни крути, свой огород по-любому нужен. А тут и вода есть, и земли кусок изрядный. Не чернозёмы, конечно, но плодородные приморские серозёмы тоже ничего. В конце концов, нельзя же всё время сидеть на всём привозном. Тем более сейчас, когда приходится экономить буквально каждую монетку.
М-да, с деньгами, как ни экономь опять напряжёнка. Так что, о чём бы он тут сейчас не рассуждал, прежде чем здесь что-либо начинать, десять раз перед тем следовало хорошенько подумать, стоит ли вот счас во всё это ввязываться. Может, следует год, другой подождать? Или хотя бы до весны следующего года, когда хоть немного разгребём нынешние проблемы в Плёсе.
Глядя на окружающую природу, Сидор уныло занимался мрачным перебором безрадостных перспектив на будущее. Этот богатый край требовал денег, больших денег. Жаба душила конкретно.
Одно, впрочем, кристально ясно. Без воды все эти земли — мёртвые, ни на что не пригодные пустыни. А вода здесь есть. Много. Надо только умело прибрать её к рукам.
Вот она перед ним, в виде огромного числа мелководных, заросших камышом грязных луж, на месте огромного по любым меркам прежнего водоёма. И уже понятно, что хоть и нет тут кругом никого, пустынь, но вода в такой сухой степи без присмотра не останется. Стоит лишь им взяться за это дело, как тут же нарисуются проблемы. И за обладание водой придётся потом не на шутку схлестнуться с местными, потому как даже сейчас по краю ложа этой не высохшей до конца лужи кое-где отчётливо просматривались отпечатки подкованных лошадиных копыт, явно указывая на наличие людей в этом крае. Как говорится, если ты суслика в поле не видишь, это не значит, что его там нет. Были и есть хозяева этих мест, и с ними придётся не раз ещё схлестнуться в драчке и за эту воду, несмотря ни на какие прошлые владения, и за эти сухие каменистые земли, которые стоит полить, и они отблагодарят тебя двойным, а при умелом подходе и тройным урожаем.
Ну да не привыкать. Как говаривал в своё время Наполеон: "Главное ввязаться в сражение, а потом посмотрим".
— Ладно, всё тут мне ясно, двигаемся дальше, — Сидор невольно улыбнулся глядя на обрадовавшегося Димона, которому совсем не улыбалась копаться в развалинах на каком-то очередном болоте, во что давно уже превратилось бывшее здесь когда-то большое водохранилище. К тому ж со злющими, особенно под вечер комарами.
Следующие два дня они медленно поднимались вверх на очередное,
В этих местах бывший солепровод представлял совсем уж жалкое зрелище. От великолепного акведука здесь в скалах остались лишь одиночные, словно с двух сторон обгрызенные кирпичные столбы, сломанными, словно обгрызенными пеньками тянущиеся куда-то в дикий хаос скал предгорий.
К вечеру пятого дня были на месте. Всё, это был конец пути, о чем, недвусмысленно вещала открывшаяся перед ними картина мёртвой безлюдной долины, верхний край которой занимало большое солёное озеро. Серый соляной налёт, сплошным покровом покрывавший всё вокруг и, выжженная солнцем белёсая земля не оставляли ни малейшего сомнения в том что это именно то место куда они стремились. Дальше столбов акведука больше не было. Всё, это был конец пути.
В окружении белёсых, покрытых толстой коркой белой соли обрывистых, словно титаническим взрывом изломанных скал перед ними расстилалось огромное солёное озеро, занимавшее центральную часть просторной долины.
Типичные предгорья какого-нибудь отрога горного хребта, названия которого никто из них не знал. Даже удивительно, так близко к морю, к Солёному Плёсу, всего каких-то пять дён пути, да и то неторопясь и с длительными остановками, а об этих местах они ни сном, ни духом. Единственное объяснение, предгорья эти находятся в стороне от их основных торговых трасс. Слышали мельком, что что-то такое здесь есть, слышали, да не поинтересовались. Ни к чему было.
Что впрочем, не удивительно. Таких любопытных мест по всему Приморью много, а времени у них и людей на всё, что хотелось бы охватить, да и просто хотя бы посмотреть, не хватало. Даже когда-то выданный Сидору Советником баронессы де Вехтор длинный список с перечнем имущества в этом краю и тот до конца не обследован. Что уж тут говорить об исследованиях каких-то никому не нужных предгорий. Чай, не географы какие-нибудь и не художники, чтоб бестолку по медвежьим углам шляться и виды всякие красивые зарисовывать.
Так что, чему тут удивляться. Тем более в чём, в чём, а в геологии они были не сильны. Так что даже полезные какие-нибудь минералы толком не могли для себя найти. Да и, честно говоря, других, более для них интересных дел было полно. А в Приморье они вообще торговали, что называется, без году неделя и двигались по строго выверенным маршрутам. А торговые маршруты, как известно, по таким обрывистым трудно проходимым горам не прокладывают, особенно когда есть более короткие и ровные пути по равнине.
Вот ей Богу, стоит только перевались за эти всхолмления, отсюда кажущиеся настоящими горами, и перед ними опять откроется ровная, словно стол степь очередного плато, без малейшей всхолмлённости.
Странный ландшафт, какими богаты здешние места.
И как разительно всё это отличалось от всего, с чем они встречались в Поречье. Там лес, тут степь голи?мая.
Сидор поймал себя на мысли, что машинально шарит по опалённым солнцем скалам ищущим настороженным взглядом. Неприятное место. Выжженная на солнце, отравленная солью мёртвая земля.