Жизнь и приключения Лонг Алека
Шрифт:
Он не сводил глаз с Айны и думал о том, что вот в далекой Австралии он нашел свое счастье. Он был так благодарен за то, что она полюбила его.
…Однажды, гуляя в парке, вскоре после того, как Алек сделал предложение, он задал Айне мучивший его вопрос.
— Ты знаешь, чего я боюсь? — смущенно начал Алек. — Сумею ли я создать тебе такую спокойную жизнь, к какой стремятся все женщины. Ну, ты понимаешь, о чем я говорю…
— Что-то не очень. Можно попроще?
— Проще? Пожалуйста. Если ты выйдешь за меня замуж,
Он замолчал. В памяти возникли рижская тюрьма, бледные, изможденные жены арестованных, свидания через двойную решетку, грубые, сальные насмешки надзирателей… Вот так, может быть, придется стоять у решетки и Айне… Вынесет ли она такую жизнь?
— Я готова ко всему, Алек, — услышал он ее тихий голос. — Я люблю тебя, и этого довольно, чтобы я перенесла все, если придется…
Он оглянулся и привлек ее к себе.
— Не боишься?
— Я буду рядом, куда бы ни забросила тебя судьба. Помни об этом…
И теперь, глядя на сияющую, похожую на белый цветок Айну, он все еще не мог поверить своему счастью. Бурная волна нежности захлестнула его сердце.
Из-за стола с бокалом в руке поднялся Артем:
— Я хочу выпить за молодых. Будьте всегда счастливы! Держитесь крепче друг за друга во время жизненных штормов. Опередил ты меня, Алексей Иванович, утащил из-под носа невесту, пока я делами занимался, — шутил Артем. — А теперь по старому русскому обычаю — горько молодым! Горько!
Алек с удовольствием поцеловал Айну. Артем захлопал в ладоши, засмеялся:
— Что-то ты ее очень долго целуешь. Так неприлично.
Австралийцы непонимающе переглянулись, увидели, к чему привел тост Артема, и весело заорали:
— Горко! Горко!
Пришлось жениху и невесте поцеловаться еще раз. За столом сидели до утра. Уходя, Артем шепнул Алеку:
— Наверное, сегодня счастливый день. Приехал наш казначей и привез порядочную сумму денег. Можно будет выпускать газету. Я на седьмом небе. Скоро приступим к работе. Пусть твоя молодая жена привыкает и не сердится.
Он обнял Алека, прижал к себе, похлопал по спине и ушел, напевая какую-то песенку.
Алек поселился у Струмпе, в комнате Айны. Его жизнь мало чем изменилась после женитьбы. Он так же поздно приходил домой, читал по ночам и рано, чуть свет, уходил на работу в порт. Но теперь, когда он приближался к домику на Элизабет-роуд, сердце его нетерпеливо билось, и, когда он слышал легкие шаги Айны, бегущей открывать калитку, невыразимая радость охватывала его. Щелкала задвижка, весело лаял Вайси, и Айна попадала в крепкие объятия Алека. Он целовал ее, а она стояла с закрытыми глазами, подставляя свое лицо поцелуям.
Потом, взявшись за
Если она оставалась с ним, чтение совсем не шло на ум. Алек поминутно вскакивал, подбегал к жене, тормошил ее. Айна притворно сердилась:
— Оставьте меня в покое, мистер Лонг. Занимайтесь своими книгами. А то я опять буду виновата, что вы не успели сделать того, что надо. Я ухожу.
— Нет, миссис Чибисова, вы не уйдете так просто. Я не отпускаю вас. Только за выкуп…
Начиналась возня. Алек хватал Айну на руки, носил по комнате, приговаривал:
— Что, попались? Ну, уходите, уходите, если можете. Выкуп!
Все кончалось жаркими поцелуями…
10
В конце апреля в Брисбен пришло страшное известие о Ленском расстреле в Бодайбо. Австралийские буржуазные газеты писали о «наглости восставших рабочих» и мерах, принятых правительством для подавления «бунта». Хвалили решительность губернатора, храбрость офицеров и указывали количество убитых и раненых. Цифры были чудовищными.
Алек узнал о Ленском расстреле в порту. Джонни, русский грузчик, сунул ему в руку газету:
— Вот почитай, что делают у нас в России, сволочи. Самих бы их всех перестрелять! Ведь одних убитых около трехсот человек. Уму непостижимо…
Алек побежал разыскивать Артема. Но докеры Фоя выгружали пароход в отдаленной гавани, и он не успел повидать его в обеденный перерыв. Пришлось ждать до вечера. Сразу после работы Алек пришел к Артему на Литл-Черч-стрит. Он весь кипел от возмущения и гнева. Не здороваясь, бросил газету на стол:
— Знаешь?
Артем тяжело вздохнул:
— Читал…
— Что будем делать?
— Революцию будем делать… — зло проговорил Артем. Он взял со стола папиросу и, нервно сломав несколько спичек, закурил.
— Я не о том. Что сейчас думаешь предпринять?
— Расскажем всей Австралии о расстреле. Надо, чтобы рабочие знали, как царское правительство по указке буржуазии расправляется со своими подданными. Ненависть должна подняться в их сердцах, и они поймут, что их не пожалеют, если…
— Не то, Федор, — перебил Алек. — Ты слишком далек от Лены. Ты не слышишь плача матерей, не видишь оставшихся сирот. Конечно, сидеть в Австралии, рассказывать о Лене спокойнее, чем защищать рабочих в России…
— Ну, давай дальше, — произнес Артем, и его темные глаза недобро сверкнули.
— Я уезжаю в Россию. Мое место там. Уничтожить надо всех повинных в этом преступлении. Пусть знают, что такие дела им с рук сходить не будут. За каждого убитого рабочего они заплатят собственными жизнями. Пусть боятся.