Жизнь и приключения Светы Хохряковой
Шрифт:
– Соседка. Я ее овощи тоже продаю. Мужа нет, детей пятеро. Все на огородах ковыряются, стоять на рынке некому и некогда. Если ты тут хозяйничать начнешь, она сильно обидится. Поэтому – отбой.
Я ушла в свою комнату, легла, мгновенно вырубилась и так же мгновенно проснулась. Солнце еще не взошло, но было уже светло. Настроение было хорошее. Хозяин встал еще раньше и уже возился на кухне.
– Доброе утро, сеньор Фаробундо!
– Ты думаешь? – ответил он мне приветливо.
– Я на озеро!
– Возьми полотенце, –
Озеро было как зеркало, вокруг царила тишина, только издали слышались звуки просыпающейся деревни да щебетание и песни невидимых мне птиц. Я разделась догола и вошла в воду. Она, конечно, была еще прохладнее, чем вчера, я взвизгнула и поплыла. Я как будто получала энергию от воды и готова была целовать эту воду. Подумав, что я излишне эмоциональна и надо с этим завязывать, я деловито выбралась на берег. На завтрак, слава богу, была яичница, совсем не острая, и я решила, что это добрый знак.
Одежду свою я нашла висящей на веревке в саду, видно кто-то ее постирал и повесил сушиться. Облачившись, я повесила на веревку полотенце и объявила Фаробундо, что готова идти.
Он дал мне бандану зеленого цвета, острую длинную палку, засунул в мой рюкзачок бутылку с водой и объяснил путь – все время прямо по дороге, выйду из деревни, будут поля, потом лес – «смотри под ноги, не наступи на змею», а потом начнутся домики, дома и сама Лиана. Инструкции были ясны и понятны. Я помахала рукой на прощание и, чувствуя себя пионеркой, отправилась в путь.
Деревню миновала быстро и вышла к полям, там росли какие-то злаковые, кукуруза и еще много чего, что я не могла опознать. Дальше начинался лес, мне стало жутковато. Лес был черным и абсолютно безжизненным. Место нехорошее, во всяком случае, мне стало не только страшно, но и самочувствие и настроение резко ухудшились. Я прибавила шаг. И только через полчаса среди горелых стволов стали появляться живые деревья, которых по мере моего продвижения становилось все больше и больше, а потом пошли пастбища, нормальные тропические заросли. Только тут я передохнула, села на дорогу и попила водички.
Сердце колотилось как бешеное, и я вдруг засомневалась, смогу ли добраться самостоятельно до Лианы, и ужасно расстроилась, потому что вдруг осознала, каким слабым стало мое тело. Порасстраивалась, а потом решила завязывать с телесной беспомощностью и бороться за восстановление формы, но ничего не форсировать, без фанатизма. С этой бодрой прекрасной мыслью я встала и медленным прогулочным шагом пошла по дороге. Стали появляться машины и мотоциклы. Ну и в конце концов мой поход закончился бесславно, так как около меня затормозил мотоцикл Фаробундо, и я заняла место позади него.
За пятнадцать минут мы докатили до рынка, и я рысью побежала к Кончите. Конечно, я опоздала, и девушка уже сама металась между столиками. Она зло посмотрела на меня и не ответила на приветствие. Я схватила
– Ни фига себе! – еще раз поразилась я своей слабости и расстроилась. Из расстройства меня вывел запах кофе. Кончита сменила гнев на милость и поставила передо мной чашку. Протянула пачку сигарет, но я отрицательно мотнула головой и полезла в свой рюкзачок. Прямо в рюкзачке надела на пальцы куклу. Кукла вынырнула из-под стола и заканючила плаксивым голоском:
– Прости ты ее, прекрасная добрая девушка. Пепа такая соня! Я уж будила ее, будила, даже кусала, но она валялась как бревно. Я отчаялась и даже заплакала. У-у-у! Так горько я плакала. Потом слезы кончились, и я подумала: конечно, Пепа так долго не спала на кровати и на простынях. Ее можно понять и простить, правда?
– Конечно, можно, – очень серьезно ответила Кончита и вдруг начала хохотать. Я чмокнула ее в щеку и понеслась на рынок.
Фаробундо уже разложил свой товар на прилавке и спокойно сидел в плетеном старом кресле-качалке, ожидая, когда появятся покупатели, заинтересуются его овощами. Раньше я бы, не задумываясь, плюхнулась на землю, но после внушения Фаро о чистоте одежды воздержалась. Примоститься, кроме деревянной табуретки продавца, было некуда, и я плюхнулась на нее. Оглянулась на Фаро, он продолжал покачиваться в кресле и никак не отреагировал. Покупателей становилось все больше, жизнь рынка набирала обороты, но наш прилавок был сегодня как заговоренный, все проходили мимо.
Я ерзала на табуретке, ожидая хоть каких-то действий или указаний от хозяина, а ему или не хотелось торговать сегодня, или еще чего, он вообще прикрыл глаза и вроде как задремал. Я подождала-подождала, а потом, надев куклу на руку, начала от ее имени зазывать покупателей:
– Ах, добрые красивые сеньоры! Не проходите мимо этой молодой зеленой фасоли! Просто полюбуйтесь ею! Видите – на ней еще капли росы, они сверкают как бриллианты. Еще утром фасоль росла на грядке, но трудолюбивая Кика и ее пятеро детей своими руками собрали ее для вас!
И около нашего прилавка стала собираться небольшая толпа женщин с корзинками для овощей. Пока они еще не покупали, а только глазели на куклу, но с большим интересом и удовольствием, Пепа-2 явно нравилась зрительницам, многие из них были с детьми. Я заливалась соловьем, расхваливая каждый овощ, мое выступление оживило зрительниц, они начали посмеиваться и переговариваться одобрительно, но покупать не покупали, стеснялись вступить в разговоры с такой необычной продавщицей. Спасла положение маленькая девочка лет пяти. Она дернула мать за юбку и, сверкая глазами, возбужденно закричала: