Жизнь и развлечения а средние века
Шрифт:
«Книга о короле Модусе» гласит: «Для нового сокола нужны: новая перчатка из оленьей кожи, чисто белая, новый должик из доброй кожи, каковой должен крепиться к перчатке; шнурок с палочкой, чтоб гладить птицу, ибо ее надо часто трогать, но не рукой. Нужны два бубенчика, привязанных к его ногам, чтобы слышать, когда он двигает или скребет ногами; кожаный клобучок, добротно сделанный и легко надевающийся на голову, высокий, с выступами на высоте глаз, глубокий и достаточно узкий внизу, чтобы он мог хорошо держаться на голове».
Рис. 20-22
Форма клобучка не оставалась неизменной. В XII и XIII вв. клобучки сзади имели длинный клапан (рис. 20) — «tiroire»; взявшись за него, сокольник снимал клобучок. Поскольку клапан очень длинный, сокольник, зажав его рукой в перчатке, не давал птице
Рис. 23
На рис. 23 — дама, с миниатюры из рукописи «Книги о короле Модусе». Она в ярко-синем платье-корсете с розовым шапероном, подбитым белым мехом; седло — красного цвета. Из-под шаперона видна рубашка (chemisette) в мелкую сборку, прикрывающая грудь. Даму сопровождает «птичья» собака, как их называют в трактате Гастона Феба. В этом произведении собака названа «chien d’oysel et espagnol» (птичья собака или спаниель); она приносит куропаток и перепелов, т. е. дичь, убитую ловчей птицей (ястребом).
Рис. 24
На рис. 24 — прорисовка заставки из той же рукописи, где изображен сокольник. Охотник одет в сюрко или корсет, белый с желтыми полосами, на голове красный капюшон-шаперон, «хвост» которого обмотан вокруг головы, чтобы лучше держался. Шоссы — красные.
Рис. 25
Рис. 25, изображающий другую сидящую верхом даму, которая держит ястреба без клобучка, готовым к полету, сделан по пластине из коллекции Соважо (Лувр), выполненной резьбой по слоновой кости (около 1360 г.). Она в просторном сюрко, застегнутом, спереди на пуговицы, с боковыми прорезями для рук; на голове — шаперон, отвернутый спереди наверх. Сюрко открыто спереди и сзади, чтобы удобнее было садиться в седло, т. к. видно, что эта дама, как и предыдущая, сидит на лошади по-мужски.
Чтобы содержать в порядке соколиный двор, требуются бесконечные хлопоты. В небольшом, скрупулезном трактате «Совершенный сокольник», написанном в 1750 г. Жаком-Эли Мансо, сеньором де Буассуданом, приводится масса подробностей о соколиной охоте, способах выращивания птиц и ухода за ними [11]. Из трактата можно узнать, что в XVIII в. не отказались ни от одного из обычаев этого вида охоты, упомянутых в «Книге о короле Модусе», хотя ею занималось лишь несколько незнатных дворян, живших в своих поместьях.
Рис. 26
В XI—XVI вв. дворяне часто брали сокола или ястреба с собой на прогулки, ассамблеи и визиты. Подобная сцена представлена на футляре зеркала из Лувра, где изображены, по всей видимости, библейский царь Соломон, сидящий на троне с соколом в руках, и царица Савская (рис. 26). Этот обычай был отличительным признаком знатности.
Красивые птицы, любимые всеми и хорошо воспитанные, привязывались к хозяину, и клобучок надевали на них только перед самой охотой. Впрочем, к одной из лап всегда крепился должик. Любой дворянин, выезжавший на прогулку с дамой, держал в руке птицу. Когда приближались к пруду, с сокола снимали клобучок, и один из пажей, следующих за ними пешком, вспугивал в зарослях цаплю, и если она была там, то сокола спускали.
Рис. 27
Рис. 27 — реконструкция, сделанная по изображению с рамы зеркала из коллекции У. Снейда, датируемого началом XIV в. Мы видим молодого человека и даму на конной прогулке. Женщина поглаживает подбородок своего возлюбленного,
Рис. 28
Не только рыцари носили на торжества на руке птиц как символ знатности; часто и высокородные дамы появлялись верхом, с ястребом на руке. На рис. 28, скопированном с бронзового барельефа из коллекции графа Ньеверкерке, — молодая женщина в овальной диадеме с вуалью, в облегающем платье-корсете с длинными рукавами из легкой ткани. Она по-дамски сидит верхом на иноходце, на котором — богатая попона и плюмаж между ушами. При лошади — маленький спаниель, необходимый для соколиной охоты. Эта отливка — прекрасное произведение искусства.
Рис. 29
Должность сокольничего была одной из самых завидных при дворах монархов. Великий сокольничий Франции был знатным вельможей. На фронтисписе «Книги турниров» короля Рене, рукопись которой выполнена в конце XV в. по приказу Людовика Брюггского, сеньора Грютхёйсе, в дар королю Карлу VIII — молодой монарх, сидящий под богатым балдахином, испещренным лилиями; у его ног лежит борзая. По правую руку выстроились придворные вельможи, среди которых на первом плане — очень богато одетый молодой дворянин с соколом в руках (рис. 29): это великий сокольничий. Его верхнее платье спускается до земли, оно из сиреневого бархата, подбито мехом куницы; простые рукава — с прорезями на уровне предплечий; шоссы зеленые; туфли красные; пурпуан серый, с золотыми пуговицами, ярко-красными рукавами и низким коричневым воротничком. Под шапку из белого меха, украшенную красными перьями и золотым бисером, надет лиловый чепец-куаф; красный пояс с кошелем того же цвета опоясывает верхнее платье. За кошель воткнут короткий меч с золотой рукоятью, ножны — белые. Перчатка, на которой сидит сокол, — из белой кожи. В правой руке вельможа держит палочку, чтобы гладить ею сокола, на которого надет клобучок.
Танцы
Известно пристрастие римлян к пантомимам, сопровождавшим трапезы. После публичных выступлений Пилада, знаменитого греческого мима, который мог представить драматическое произведение, играя один все роли, состоятельные римляне захотели и у себя иметь такие представления. Тиберий, римский император, тщетно пытался воспрепятствовать этому. Обычай получил широкое распространение, особенно в последние годы существования империи.
У германцев было принято, чтобы после трапез молодежь исполняла танцы, имитирующие бой. Меровинги сохранили похожие развлечения, против которых безуспешно выступали н первые века христианства епископы. В Римской империи один-единственный мим на пирах исполнял отдельные акты драмы; в зависимости от разыгрываемого эпизода он менял маски и костюмы. Это отражено в анекдоте, который рассказывал древнегреческий писатель-сатирик Лукиан: «Некий варвар увидел, что для актера пантомимы приготовлено пять масок — по количеству частей в пьесе. Видя лишь одного танцора, варвар спросил: где же актеры, что должны изображать остальных персонажей? Узнав, что все роли будет играть один актер, он воскликнул: ”Право, я не знал, что в одном теле у вас несколько душ“» [67]. Маловероятно, чтобы в начале средневековья мимы сохраняли античные маски; тем не менее они исполняли танцы и драматические сцены в сопровождении музыки, а иногда и песен (cantica). Христианство, не уничтожившее этот обычай, со временем могло убедиться, что он получил довольно широкое распространение, — даже среди священнослужителей. В конце VI в. Онакер, или Онер, епископ Осерский (572—603), председательствуя на заседании синода, первым каноном, возведенным в закон, утверждает запрет «на январские календы некоторых обычаев, что пришли из язычества» [63. Т. 1 Р. 129]; они представляли собой пиршества и танцы в церкви с игрой на инструментах [58. Т. 5. Р. 956]. Таким образом, в храмы привлекали народ не только религиозные службы, но и развлечения. Поэтому в те времена церковь была и храмом, и массовым представительным собранием — форумом или ратушей, и театром [13]. Постепенно эти напоминания об античных обычаях и вечерях первых христиан исчезли из религиозного сознания и остались только в мирской жизни; в это время зачастую можно было встретить античные танцы в самых непристойных номерах гистрионов и канатных плясунов. В основном все сводилось к сладострастным позам, фокусам и акробатическим упражнениям, исполняемым под аккомпанемент инструментов. Подобное представление запечатлено на виньетке из Библии X в. из Национальной библиотеки [6*]. На рисунке — под звуки двойных флейт, псалтирей, арф, лир и колокольчиков два гистриона исполняют танцы и упражнения с мечами (рис. 1). Все было в традиции пиррического танца, унаследованной от германцев.