Жизнь и смерть генерала Корнилова

Поволяев Валерий Дмитриевич

— Я поздравляю вас с производством в подполковники.

Корнилов вытянулся, хотел произнести принятые в таких случаях благодарственные слова, но Иванов лёгким движением руки остановил его:

— Вам положен отпуск, это я прекрасно понимаю, но вместо отпуска вынужден послать вас на рекогносцировку пограничной полосы в Персию. Надо разметить границу от Мешеда до Нусратабада, а также уточнить пути, ведущие из Персии к Герату и Сабзевару. Есть некоторые сложности, Лавр Георгиевич. — Генерал с хрустом помял пальцы, подошёл к окну, за которым мерно постукивали каблуками сапог, сходясь и расходясь, двое часовых. — Персы крайне негативно относятся к появлению на своей земле офицеров в чужой форме.

Это было знакомо

Корнилову, он кивнул. В своё время генерал Скобелев вообще запретил появляться своим подчинённым на территории Персии в военной форме. И когда его близкий друг полковник Гродеков нарушил это правило, разъярённый Скобелев чуть не содрал с него погоны.

— Я являюсь членом Русского географического общества, ваше высокопревосходительство, — спокойно произнёс Корнилов, — могу отправиться в Персию в этом качестве.

— Скорее всего, так и придётся сделать.

В начале ноября Корнилов в сопровождении двух казаков Первого Кавказского полка Кубанского казачьего войска выехал в Асхабад. Оттуда группа Корнилова направилась к границе, пересекла её и углубилась в горы Копетдага. Пошёл плотный, холодный, зимний дождь.

Встречали члена Императорского географического общества и его спутников по-разному. Помогало знание языка. Во всяком случае, до оружия дело ни разу не дошло.

Труднее всего пришлось в Сеистане, где сидели англичане и ощущали себя хозяевами.

Англичане возводили в Сеистане железную дорогу, имевшую военное значение, и это беспокоило русских.

Имелось на персидской карте пятно, совершенно белое, ничем не заполненное, которое очень интересовало Корнилова: Белуджистан. Соваться туда было опасно — могли убить, но сведения о Белуджистане собрать надо было обязательно.

Помогли купцы, которые беспрепятственно ходили в Белуджистан и обратно, они рассказали Корнилову много ценного.

Удалось подполковнику изучить строящуюся англичанами дорогу основательно, и в очередном своём сообщении начальству он писал: «На всём 875-вёрстном протяжении пути до Нусретабада, главного города в Сеистане, устроено 30 станций с помещениями для путешественников, проходящих караванов, почтарей и милиционеров, набранных из местных белуджей для охраны караванов в пути. Почти на всех станциях устроены укреплённые рабаты в виде небольших, азиатского вида фортов, которые, служа убежищем для караванов, представляют готовые этапы на случай, если бы Нушкинской дорогой пришлось воспользоваться для передвижения войск. На некоторых из станций устроены склады продовольственных запасов, фуража и английских товаров для продажи караванам и белуджам, кочевья которых стали появляться близ станций». Однако Корнилов нашёл в «чугунке» много слабых мест. «Путь колёсный, — написал он, — но вследствие недостаточного снабжения водой, годной для питья, и полного отсутствия местных продовольственных средств он пригоден только для продвижения небольших конных партий, движение сколько-нибудь значительного отряда будет сопряжено с весьма тяжёлыми, почти непреодолимыми трудностями».

Вернулся Корнилов в Ташкент весной, когда в горах размыло дороги, холодное небо поголубело, погорячело, в нём появились не только тёплые краски, но и караваны птиц, уходящих домой, на север.

Часть вторая

СВЕЖИЙ ВЕТЕР НАД УТРЕННЕЙ РЕКОЙ

том, что между Россией и Японией началась война, Корнилов узнал в очередной командировке.

Япония

подготовилась к войне основательно — ещё за три года до боевых действий японские шпионы так плотно наводнили Россию, что куда ни глянь в Хабаровске или во Владивостоке — обязательно увидишь лукавую физиономию «анаты».

Один английский торговец, поставлявший товары во Владивосток, имел там своего слугу-японца, человека услужливого, верного, молившегося на своего хозяина. Японец научился предугадывать все его желания, дело дошло до того, что британцу даже казалось, что он не только подружился, но и породнился со своим слугой.

В январе 1904 года японец пришёл к хозяину и сообщил, что на работу больше не явится.

— Как так? — ахнул британец.

— А так, — жёстко ответил слуга и, чётко развернувшись, как солдат на плацу, покинул хозяйский дом.

Англичанин прокричал ему вслед, что готов повысить жалованье, но слуга в ответ лишь пренебрежительно махнул рукой.

Изумлению британца не было пределов: он не думал, даже не предполагал, что слуга может себя так повести. Но он изумился ещё больше, когда в Токио, на одной из оживлённых улиц встретил слугу в форме капитана генерального штаба японской армии.

Во Владивостоке японские разведчики работали разносчиками зелени и брадобреями, официантами и грузчиками, продавцами в модных магазинах и кольщиками льда при ресторанных кухнях, доставщиками угля в офицерские дома и мусорщиками. В Хабаровске японских шпионов было ещё больше, чем во Владивостоке.

Но больше всего их оказалось в Порт-Артуре. Могущественный Витте [17] , чьи заслуги перед Россией нельзя было переоценить, перевёл из Владивостока в Порт-Артур главные силы флота — тяжёлые броненосцы и минную флотилию, несмотря на то, что там была и бухта очень сложная, с «кручёным» фарватером, и полностью отсутствовала ремонтная база.

17

Витте Сергей Юльевич (1849-1915) — граф, государственный деятель. В 1882 г. министр путей сообщения, с 1892 г. — министр финансов, с 1903 г. — председатель Кабинета министров, в 1905-1906 гг. — Совета министров. Инициатор винной монополии (1894), денежной реформы (1897), строительства Сибирской железной дороги. Автор Манифеста 17 октября 1905 г.

Бригада же крейсеров по высочайшему повелению министра была оставлена во Владивостоке — таким образом флот к началу войны оказался раздроблен, разобщён, что очень устраивало японцев.

Те корабли, которые Витте перебросил в Порт-Артур, узкоглазые разведчики ни на минуту не выпускали из виду. Руководил «анатами» в Порт-Артуре помощник начальника Третьей японской армии, который выдавал себя за подрядчика по очистке города от нечистот и, густо облепленный зелёными сортирными мухами, разъезжал по городу на большой вонючей бочке и ведром вычерпывал дерьмо из переполненных нужников. Делал он это очень вдохновенно и ловко, а заодно также вдохновенно и ловко срисовывал укрепления — его «кроки» с пушечных редутов и крепостных стен были очень точные. Особенно ассенизатора интересовали погреба, в которых хранились артиллерийские снаряды.

Когда начались боевые действия, орудия генерала Ноги очень точно били по оборонительным узлам Порт-Артура — сложилось такое впечатление, что японские пушки пристрелялись по квадратам ещё до того, как город был построен.

В публичных домах опасным шпионским ремеслом занимались проститутки — из карманов офицеров они выуживали всё, вплоть до расчёсок и ключей от квартир. Тем же занимались владельцы курилен и сутенёры, продавцы скобяных лавок и владельцы огородов, поставлявших редиску к барским столам. Порт-Артур был наводнён шпионами.