Жизнь и становление господина мага. Книга II - Юность
Шрифт:
Получив новый приказ, мужчина быстро отделался от навязчивых собеседников из местных жителей, да споро сел в машину, отправившись вместе с нами по конкретному адресу. То есть, как конкретному… примерному, но нужное направление в его голову Реддл загрузил.
Дом был расположен на склоне второго холма, в Литтл-Хэнглтоне, куда ведет одна-единственная просёлочная дорога, по обочинам которой густо росла жимолость и другие кустарники. Перед самым спуском в долину, где и раскинулась деревня, был небольшой поворот вправо, который вёл прямиком к «поместью» Гонтов.
Буквально через двадцать минут мы приехали,
— Пока не вижу никаких барьеров, — произношу другу.
Тот сосредоточенно кивнул, продолжая неспешно идти вперёд и сканируя чуть ли не каждый шаг. Таким образом, медленно, но верно, добрались до хижины. Узкий проулок был окаймлён запущенной изгородью. Тропинка к дому выложена камнем и извивается под ногами, словно змея. Ничего, кроме деревьев, впереди не видно. Дальше открывается рощица, в которой царит полумрак и было на редкость прохладно. Между плотно растущих деревьев, с трудом различается какое-то строение. Это обветшалая хибарка, до окон заросшая мхом. Черепица с крыши давно осыпалась, в стенах дома есть несколько дыр. Вокруг растёт очень много крапивы, да такой высокой, что она доходит до грязных и давно не мытых стёкол в крошечных рамах. Характерный признак того, что здесь живет некто, имеющий отношение к магическому миру — это мертвая змея, прибитая на входной двери. Очевидно, она раскачивалась из стороны в сторону каждый раз, когда дверь отворялась или закрывалась.
— Это… маскировочные чары, которые скрыты от магического зрения, я прав, Вольф? — чуть надтреснуто произнёс парень, рассматривая этот… сарай, а по другому назвать строение получалось с трудом.
— Возможно, но… боюсь то, что мы видим — настоящее.
Реддл глубоко вздохнул и пошёл вперёд, я сразу следом за ним. На пороге он на секунду остановился, рассматривая мёртвую змею, а потом трижды громко постучал в дверь.
Нам долго никто не открывал, хотя за дверью слышались движения. Рефлекторно, вместе с Томом, накладываю на себя щиты. Наконец, дверь открыли. В проёме стоял мужчина, похожий на то, что мы видели в памяти маглов, только ещё более запущенный, а ещё пьяный. Очевидно, что это и был Морфин Гонт.
«Аристократ» был достаточно высок, но крайне уродлив. Лицо было очень грубым, а нос слегка сплюснутым. На щеках и лбу росли расцарапанные бородавки. У него были густые волосы, такие грязные, что не было никакой возможности определить их цвет. Во рту не хватало нескольких зубов, остальные были жёлтыми и выглядели как трухлявые пеньки. Маленькие тёмные глазки косили в разные стороны. Это должно было казаться смешным, но смешным он не выглядел, выглядел страшным и злобным.
Едва сконцентрировав внимание на Томе, тот быстро выдал что-то на перселтанге и попытался ударить его по лицу, тут же наткнувшись на щит. Друг быстро прошипел нечто в ответ.
Морфин резко отпрянул от него, вытаращив свои раскосые глазёнки, а потом раздался шипящий смех, сквозь который он продолжал говорить, тыкая пальцем на Реддла. Закончил свою речь мужчина резким и казалось даже громким, шипением. Лицо Морфина было искажено злобой.
Проникаю в разум отброса, осматривая безобразную картину полуразрушенного,
Однако, не смотря на то, что говорил он на перселтанге, мысли-то идут как у самого простого человека или мага. Тут не важен язык говорящего, стиль мышления у людей один и тот же, если не брать в расчёт некоторых уникумов, само собой. Не думаю, что тот же Николас Фламель мыслит какими-то шаблонами, хоть и не исключаю подобное.
В голове этого вырожденца, ожидаемо, встречаю Тома, что стоял с несколько потерянным видом, рассматривая грубые, словно детские, рисунки и обрывки бумаги, будто бы выдранные из какой-то рукописной книги. Это значит, что мысли мужчины были обрывочны и очень плохо структурированы.
Быстро просматриваю, о чём был разговор. Ага… как и думал, упоминание Реддла-старшего, про которого уже успел просмотреть память Том.
В реальности же Реддл едва уловимым движением отправляет Гонта в сон.
— Видел? — деланно незаинтересованным голосом спрашивает он меня, на что просто киваю ему в ответ. Ну вот и вскрылась история о том, как Меропа Гонт, сестра Морфина, сбежала вместе с красавчиком Томасом Реддлом-старшим, опоив его зельями. Продолжение урод знал плохо. Только то, что сам Реддл-старший вернулся обратно, причём достаточно быстро, а вот его сестра пропала с концами.
Угу… окончательный ответ мой друг найдёт ещё нескоро. Но там всё достаточно просто. Беременная дурнушка будет так сильно нуждаться в деньгах, что продаст бесценный амулет Слизерина, почти единственную сохранённую ценность Гонтов, за десять галеонов в магазине «Горбин и Бэркес». Историю эту я выдавать ему не стану, пусть будет небольшим стимулом копать в ту сторону.
В реальности Реддл стоял с растерянным видом и смотрел на убранство дома, на комнаты, на самого Морфина. Он то порывался ударить его, то замирал в ступоре.
— Том, — зову я парня, — соберись Том. Нужно думать здраво и не терять логику. Используй окклюменцию.
— Да, — кивает он, прикладывая ладони к вискам, — ты прав. Ты как всегда прав… — немного постояв с закрытыми глазами, парень открывает их и спокойно кивает.
— Ну вот, другое дело, — создаю себе кресло, куда довольно усаживаюсь, — сегодня мы многое узнали…
— Ещё как, — ядовито усмехнулся Реддл, прерывая меня, — родственники — просто высший уровень!
— Хотя бы не будущие враги всего мира, — хмыкаю я на эти слова, — не так уж всё и плохо, хоть могло бы и быть получше. Из этой ситуации надо брать максимум. Во всяком случае, ты теперь точно знаешь о своём родстве, как с Гонтами, так и со Слизеринами.
— Я полукровка, Вольф! — наконец прорывает его, — я подозревал о подобном, но гнал эти мысли из головы! Я… отброс!
Парень, наконец-то, злобно пинает Морфина по рёбрам.
— Но ведь это же не так? — вкрадчивым шёпотом интересуюсь у него, — ты ведь не считаешь так на самом деле, верно?
— Не считаю, — пристально смотрит он на меня, — что ты задумал?
— Скажи, Том, — почёсываю подбородок, — удивится ли кто-то, если узнает, что столь могучий и талантливый волшебник, как ты — чистокровный аристократ?