Жизнь и становление господина мага. Книга II - Юность
Шрифт:
Сам «шкаф» не имел задней стенки. Вместо неё там находился проход, ведущий куда-то дальше. В своё тёмное и длинное нутро, конца которого было не видно.
Решаю посмотреть, что же там будет, поэтому аккуратно левитирую вперёд. Опасений не было, ведь я на несколько порядков сильнее Макфи, что ментально, что сам по себе.
Коридор был неожиданно длинным и в самом конце я замечаю саму Иви, чьё обнажённое тело было подвешено на цепях. В него впивались десятки больших крюков, на которых мясники обычно вывешивают туши. От этих многочисленных ран и
Этой кровью уже было залито всё.
Глаза девочки были закрыты и она создавала ощущение такого же трупа, как остальные, но это была обманка. Ведь в нём отчётливо ощущалась часть её сознания!
На лицо выползает улыбка.
Макфи, будто бы на эмоциях и стрессе, а может и под влиянием магии Смерти, расколола свою личность, спрятав кукую-то часть подальше. Чем-то напоминает создание крестража.
Мне уже не терпится с ней пообщаться! С тем, что получилось в итоге.
Вылетаю обратно, закрывая шкаф. Кровь на полу постепенно испаряется под холодным светом солнца, быстро исчезая и не оставляя каких-либо следов. Интересный, конечно, механизм. Хм… хорошо. Скорее всего личность девочки была здорово перековеркана и от разговора с ней будет зависеть, оставлю ли я всё как есть или буду пытаться… соединить сознание воедино? Не знаю, очень странная ситуация и по-хорошему бы нужно позвать Дамблдора, только есть пара маленьких «но».
Она слишком много знает! И если, благодаря клятве, ещё удастся скрыть часть информации, то что насчёт Мерзости, которую девчонка видела?! В общем, кого-то звать не вариант. Следовательно, работаю так.
Лёгкое мысленное усилие «пробуждает» новую личность Иви и переносит в помещение. На первый взгляд, изменений в ней нет… внешне уж точно.
— Это моя комната? — проводит рукой по столу, а дальше рассматривает кровать, — так чисто, — улыбается, — это ты поменял? Спасибо.
Реакции… замедленны и ослаблены. Раньше она бы попыталась перейти в «ближний контакт». Или я накручиваю?
— Что последнее ты помнишь? — доброжелательным тоном профессионального психиатра спрашиваю я.
Она продолжает улыбается, но уже несколько натянуто.
— Больница и мой выброс из-за смерти Хлои. Я… виновата, ведь обещала тебе и Тому, что не допущу подобного, но не сдержала слова. Я даже не могу сказать, что этого не повториться, ведь уже не раз нарушала обещания, — девочка хмурится, — не знаю, в чём была причина. Скорее всего в состоянии шока, ведь новости, которые мне сообщили, были излишне неприятными, хоть и ожидаемыми.
Юная волшебница переводит на меня взгляд и наклоняет голову, — а ты ведь знал, что так и будет, верно? Ты ожидал, что у меня произойдёт выброс и готовился к этому. Зачем?
Внезапно. Заставляешь меня выкручиваться?
— Подозревал, а не знал. Хотел проверить твою выдержку в стрессовой ситуации, а также память о ранее данном слове. Итог ты знаешь, — деланно скорбно качаю головой и скрещиваю руки на груди, — а обстановка вокруг — полностью твоя заслуга.
Она пожимает плечами.
— Не особо, — отодвигает стул, садясь за него и интуитивно сразу берёт в руки толстый, матово чёрный ежедневник, оставленный мною на столе, открывая его на первой странице.
— «Не особо» значит? — хмыкаю, — и ты думала, что этим ответом что-то изменишь?
Иви вопросительно смотрит на меня, после чего получает слегка подкорректированную память о произошедших событиях. В этот раз загружаю всё прямо в её голову.
Взгляд девочки расфокусировался и несколько секунд она молчит.
— Всё закончилось хорошо, — наконец выдыхает юная волшебница, — уже нет поводов беспокоиться.
Гриффиндорка вновь возвращается к ежедневнику и я подхожу ближе, заглядывая внутрь. Это была самая первая страница. Вот только буквы были размазанные и не складывались в слова. Хмыкаю, детская уловка.
Капля магии и они обретают чёткость и смысл.
— Моё первое осознанное воспоминание, — оглядывается девочка на меня, — так хотел его узнать?
— Да, — киваю, — люблю всё контролировать.
— Это удобно, верно? — она открывает последние страницы, которые обрывались на моменте потери сознания, — нужно дописать то, что ты мне показал… — руки берут перо и открывают чернильницу.
— Ты удивительно спокойна, — кладу руку ей на плечо, ощущая холодную кожу, — как себя чувствуешь?
Желание разобраться в новой личности было сильнее, чем в очередной раз наказывать за проступки. К тому же, в этот раз потенциальная польза с лихвой окупала нанесённый вред.
Иви задумалась над моим простым вопросом, а потом слегка дёрнулась, заставляя убрать ладонь.
— Достаточно комфортно. В голове будто бы все мысли заняли свои места. Стало удивительно просто думать. Мне жаль Хлою, но тут ничего нельзя было сделать. Она умерла не по моей вине. Единственное, что я могу осуществить сейчас — убить Ховарда, дабы отомстить за неё. Так мне подсказывает сердце, — кладёт руку себе на грудь, — но в то же время я понимаю, как в этом мало смысла. Его жизнь и так разрушена. За убийство он попадёт в тюрьму и будет сослан на рудники. Это плохая и тяжелая жизнь, что не затянется дольше десяти лет мучений. Такого для него более чем достаточно.
Иви смотрит на меня, а я отмечаю, что её карие глаза также побледнели, став менее насыщенными, будто выцветшими.
— Ты что-то хочешь мне сказать, Вольф?
— Осознаёшь ли ты произошедшие с тобой изменения? — создаю себе привычное мягкое кресло, что очень ярко контрастирует с обстановкой. Свет тут же попытался его «выдавить», сжечь, обратить в пыль, но он мне уже надоел, так что был небрежно потушен щелчком пальцев, погрузивших помещение в полумрак.
— Изменения? — девочка коротко хохотнула, — потому что от моего выброса слетели какие-то твои закладки? Наведённые мысли? Из-за этого мне так просто думается? Но сейчас ты тут и, вероятно, сделаешь всё как было? Только ответь, зачем?