Жизнь и удивительные приключения Нурбея Гулиа - профессора механики
Шрифт:
— Москва, Москва, люблю тебя как сын, как русский — сильно, пламенно и нежно? — удивленно прошептал я сам себе. — Сбылась мечта… — я хотел добавить «идиота», но задумался, так ли это? — Конечно, идиота, а кто же кроме него мог так просто, за здорово живешь, уехать из Москвы в Тбилиси, потеряв право приехать сюда обратно?
И твердо, решительно сказал себе: «Да, да — сбылась мечта идиота!
Глава 7. Добрый город
У дяди нашего героя — писателя Георгия
— абхаз по имени Смел (смелый, значит!), и живет он в абхазском селе Сакен. А потом этот Смел переезжает в Москву и про себя называет ее «Добрый город». И новая повесть Георгия Гулиа так и названа — «Добрый город».
Для самого писателя Москва оказалась действительно добрым городом, как и для другого абхаза-писателя — Фазиля Искандера. Недаром абхазы так тяготеют к России, что все просят — возьми, Россия, нас к себе! А Россия все не берет, да не берет. Вот и приходиться бежать сюда по одному!
Особенно нравилось моему другу в дядиных повестях то место, где Смел и его русская девушка, гуляют поздно ночью вокруг Кремля и видят, что там светится только одно маленькое окошко. Не иначе, Сталин находится в этой комнате и работает там даже тогда, когда вся страна спокойно спит. Как нравилось нашему герою это место в повести, как он его перечитывал, пуская при этом сентиментальную слезу! И думал — неужели он, как Смел, когда-нибудь возьмет под руки красивую русскую девушку и будет ночами гулять с ней вокруг Кремля?
Что ж, теперь он, как «дважды москвич Советского Союза» мог делать это смело и заслужено. Да, звание это далось ему немалой кровью! Надо зарабатывать гордое звание москвича, а не то, что — родился в Москве сам собой, без всякого труда, и считаешься москвичом!
Это звание можно сравнить разве только с аналогичным гордым званием «дважды еврей Советского Союза». Звание такое получали те евреи, которые непродуманно, или, поддавшись вражеской агитации, соблазну, уезжали из СССР в Израиль. А, намучившись там, хлебнув полную чашу горя и страданий, снова с неимоверными трудностями возвращаются обратно на родную советскую землю, и, обнимая, целуя ее, произносят почти как Сципион Африканский: «Россия, я держу тебя в своих руках!». Что ж — и Сципион, и они оказались провидцами…
Прессу всей страны обошла тогда фотография пожилого еврея — Иуды Лазаретного, вернувшегося с исторической родины на советскую, и, лежа на взлетно-посадочной полосе, целующего бетон родного аэропорта.
Ну, хватит о грустном! Для моего друга все складывается прекрасно и радужно — любимый город, молодая жена, перспективная работа, верные друзья! Но это становится подозрительным, когда все так хорошо. Что ж, послушаем, что сам герой думает об этом…
Женушкины нравы
Подъезжая к Москве, я воспринимал
Поезд подходит к Курскому вокзалу, но ни Мони, ни Оли не видно, хотя обещали, гады, встретить. «Начинаются сюрпризы!» — подумал я, и, вздохнув, вышел из вагона.
Двенадцать минут пешком — и я у «себя» дома. Открываю одну дверь, другую — пусто. Даже бабка — «коммунистка» не выглянула. Сажусь на стул, жду сюрпризов. И вдруг — с топотом, громкими восклицаниями и хлопаньем дверей, в комнату врываются мои «родственнички» — Оля и Моня. Оля кидается мне на шею, наносит множественные поцелуи, Моня тоже целует меня в щечку…Опоздали, оказывается, к приходу поезда. Я даже не спросил, ночевал ли Моня здесь у Оли. Какое теперь это имеет значение? Я — среди своих, меня любят, чего же еще надо?
Оля нашла, что я совсем не изменился — лицо ровное, речь нормальная, рука работает, как положено. Мы позавтракали, и я, оставив моих «голубков» дома, пошел устраиваться на работу.
Встретился с Хохловым, он провел меня на кафедру. Оказывается, там работает легендарная личность — Владимир Оттович Шмидт — сын знаменитого ученого и полярника Отто Юльевича Шмидта. Как я потом узнал, Владимир Оттович родился в Кремле, дружил в детстве с Василием Сталиным; между играми забегал в квартиру к Сталиным, где встречался с Иосифом Виссарионовичем.
Заведующим кафедрой тоже был знаменитый человек — Главный Конструктор ЗИЛа профессор Кригер Анатолий Маврикиевич. Правда, в своих вояжах между Токио и Парижем он редко бывал в Москве, а уж на кафедре — тем более. Но его обязанности бодро и бесплатно исполнял известный военный конструктор — профессор Сергей Федорович Комисарик. Работал на кафедре и бывший ректор Завода-ВТУЗа, известный двигателист, профессор Лызо Александр Павлович, по прозвищу «папа Лызо». Вот куда устроил меня на работу Хохлов!
Священный трепет охватывал сперва меня, когда я заходил на кафедру. А потом привык — все мы люди! Даже бесил Владимира Оттовича своими потертыми джинсами, бородой и волосами до плеч. Как-то он даже бегал за мной вокруг стола с тортом, как в какой-нибудь кинокомедии. И у меня на Таганке он побывал, провожая как-то подвыпившего профессора, то есть меня, домой.
Мой бывший студент Ося Юдовский поступил в аспирантуру ИМАШ, и часто бывал у нас дома. Я предпочитаю работать со своими учениками дома, они становятся настоящими членами моей семьи. Иногда даже и «сменщиками».