Жизнь и удивительные приключения Нурбея Гулиа - профессора механики
Шрифт:
Однако на сей раз, глаз любимой женщины миролюбиво закрылся, Тамара повернулась ко мне спиной и милостиво разрешила:
— Ну, давай, если не передумал, только скорее!
Я согласно закивал головой в темноте и быстро приспособился к предложенной мне позиции, кстати, не такой уж плохой. Этот тайм (гейм, раунд и т. д.) был если не самым кратким, то, по крайней мере, одним из самых оперативных в моей жизни — я все боялся, что моя Эмис передумает.
— А знаешь, — вдруг слегка повернувшись ко мне, прошептала Тамара, — можешь лучше называть меня просто «Мисс» —
— это даже как-то по-молодежному. К тому же, я ведь действительно «мисс» — ты же меня замуж не зовешь?
Я понял, что мне сейчас лучше всего тихо заснуть… Деспотизм моей мисс Тамары особенно касался вопросов выпивки. Когда я приходил к ней в понедельник вечером, то имел право принести из вина только бутылку шампанского. Больше не допускалось, и беда, если я позволял себе выпить самостоятельно, как говорят, «на вход». Никакие уловки не помогали, и Витольдовна, унюхав запах спиртного, изгоняла меня из квартиры, на радость Оле.
Она, кстати, объявилась на следующей неделе после ухода из дома. Но где обитала, так и не сказала. Я обзвонил ее тетю, Моню, известных мне подруг, но нигде ее не оказалось. Мне, правда, посоветовали не волноваться, ибо такие внезапные «уходы» за ней и раньше водились.
Я проявил максимум изобретательности, и все-таки обманул бдительность Витольдовны. Купив в аптеке продаваемую тогда без рецепта спиртовую настойку травы стальника, крепостью в 70 градусов, я заложил с десяток пузырьков глубоко под ванну. А за ужином, уже выпив вместе с Тамарой по бокалу шампанского, я «залезал» рукой куда-нибудь в соус, и отправлялся в ванную мыть руки. Там, открыв кран, я с быстротой молнии лез под ванну, доставал пару пузырьков настойки и залпом выпивал ее, запивая водой из-под крана. Пустые пузырьки же запихивал обратно под ванну, только в другой конец. Выйдя из ванной, я садился за стол довольный и продолжал допивать шампанское.
— Что это тебя с бокала шампанского так развезло? — подозрительно принюхивалась ко мне Витольдовна, но «не пойман — не вор!». Однако, сколько веревочке не виться, а конец, известное дело, будет. Обнаружила моя мисс все мои пузырьки с остроумной латинской надписью: «Тинктура онанидис» (это по-латыни и есть «Настойка стальника») и предъявила их мне. И сколько я ни убеждал строгую даму, что «тинктура онанидис» — это просто лекарство от онанизма, не помогло. Я был изгнан, но через несколько дней помилован и призван снова. «Только без своих онанидисов»! — предупредила строгая кураторша.
Только и мы ведь не лыком шиты — свое соображение имеем! И я снова придумал, как перехитрить мисс Витольдовну. Сижу как-то за столом, ем прекрасные закуски, а в рот не лезет! Выпить, страсть, как хочется! И я набираю номер телефона Мони.
— Друг у меня заболел, надо спросить, как здоровье! — поясняю я моему куратору.
— Моня, как здоровье? — спрашиваю я, услышав его жующий голос в трубке.
— Что, скорая помощь? И дома никого нет? Погоди,
— Ты что с ума сошел, какая скорая помощь? — испуганно бормочет по телефону Моня, но я уже лечу к нему.
— Томочка, с другом плохо, надо спешить! Я скоро приду, он рядом живет!
— одеваясь, информирую я Тамару.
— Попробуй только нажрись там, увидишь у меня! — уже на лестнице предупредила меня грозная мисс Тамара.
Я только рукой махнул и сел в лифт. От «Кунцево» до «Филевского парка»
— как говорят в народе «рукой подать и ногой поддать». Минут через двадцать я уже звоню Моне в дверь.
— В чем дело, ты что, с ума сошел…
— Сойдешь тут, — перебил я его, — когда ни капли выпить не дают. Что у тебя есть?
— Ты же знаешь — стальник в избытке! Сколько? — по-деловому подошел к вопросу Моня.
— Моня, дорогой, я у тебя видел стеклянную кружку Эсмарха, далеко ли она? — спешно откупоривая пузырьки, спросил я (для тех, кто не знает — кружка Эсмарха — это емкость для клизмы).
— Ты что, шизанулся, зачем тебе кружка Эсмарха? — удивился Моня, но кружку достал.
Я залил туда грамм триста настойки стальника, разбавил таким же количеством воды, попробовал прямо из кружки на вкус и, закрыв краник на клистире, ввел последний куда следует.
— Теперь себе налей, я же не алкоголик, чтобы пить один! — потребовал я.
— У меня нет второй кружки Эсмарха! — взвизгнул ошалевший Моня.
— Зачем? Зачем тебе кружка Эсмарха? Ведь у тебя нет ненормальной бабы, которая не позволяет тебе выпить. Ты — счастливый человек — у тебя сейчас вообще нет бабы! Никто не экспериментирует над тобой, никто не командует тобой, никто не изменяет тебе, никто не исчезает из дома на ночь! Пей, дорогой, как человек — из стакана! — произнес я пылкий, но выстраданный монолог.
Мы чокнулись с Моней — он своим стаканом, я — кружкой Эсмарха; я открыл краник и поднял кружку повыше.
— О, я понял! — вдруг взволнованно прокричал Моня, — я сделал открытие! Вот почему в песнях поют: «Поднимем кружки!» Видимо, в старину все делали так, как ты сейчас, и чтобы жидкость пошла в организм, поднимали кружки, как и ты! Но я не понимаю, зачем тебе сейчас понадобилось пить таким странным способом?
— Потому, что и у тех древних мужиков, как и у меня сейчас — бабы были садистками и не позволяли выпить, а по прибытию домой — обнюхивали. А этому способу меня знакомый шофер научил из Тольятти. Ни один гаишник не мог догадаться, пока кровь на пробу, наконец, не взяли. Действует сильнее и запаха нет!
Я дождался, пока вся жидкость вытечет из кружки, потом вымыл ее и поставил на место.
— Ты хоть закуси, там же больше поллитры! — и Моня протянул мне здоровенный огурец.
— Не влезет! — заявил я, критически взглянув на габариты огурца.
— Извини, зарапортовался! — пробормотал Моня, — а ведь выгодно — и закусывать не надо!
Я бегом бросился в Кунцево, ведь спиртное, употребленное таким образом, действует гораздо быстрее, чем через желудок. Когда я звонил в дверь Тамары, меня уже хорошо «забрало».