Жизнь и время Гертруды Стайн
Шрифт:
«Я называю Пикассо разрушителем горшков. Всегда помню предсказание Гертруды Стайн — если сознательно разбиваешь предмет (все равно, что убиваешь человека)… тебя всю жизнь преследует желание восстановить все, как было прежде. Что ж, маэстро, хотя и не осознает, разбил не одну тысячу горшков [at Vallauris] [44] , соревнуясь с мексиканскими мастерами гончарного искусства».
По свидетельству одного из биографов Челищева (Кирстейн), Гертруда выдала своему новому протеже многое из секретов ее прежних любимцев [45] .
44
Деревушка
45
Кирстейн утверждает, что Стайн рассказала Челищеву секреты Гриса: использование кофейной гущи и песка для покрытия полотен, также применение обычной краски, употребляемой для домов.
Челищев долго не задержался в сфере притяжения Гертруды Стайн, а его работы — на стене квартиры на улице Флерюс. Манил Дягилев, хотелось заняться тем, к чему тянуло с детства — балет, и к чему сама Гертруда была равнодушна. Оказавшись благодаря ей в ‘высшем свете’, он вспомнил о своем аристократическом происхождении, завел новые знакомства, желая раздобыть и себе место под парижским светским солнцем. Типичная картина для бедного художника, пытавшегося упрочить финансовое и артистическое положение. Конфронтация с Гертрудой в таком случае представлялась неизбежной. Именно такое впечатление сложилось у Томсона. Гертруде надоели также развязность, бесцеремонность Павла, его склонность к скандалам, подозрительность. Один из инцидентов подобного рода, случившийся на квартире Стайн в октябре 1927 года, послужил источником разрыва.
В тот вечер в гостях появился Томсон, а затем Павел с сестрой. В разговоре Томсон упомянул одну певицу, которая пожелала у него брать уроки. Но, появившись единожды, исчезла. Павел при этих словах пришел в негодование, поскольку у этой женщины аккомпаниатором уже был Аллен Таннер, и сказанное интерпретировал, как попытку переманить ученицу. Гертруда спросила, как Томсон познакомился с певицей, и тот неосторожно ответил: «Благодаря другу, который переспал с ней». Ни Челищеву, ни женщинам такая скабрезность не понравилась.
Челищев с сестрой отбыли в явно взведенном состоянии.
После выяснения деталей Стайн приняла сторону Вирджила, хотя попеняла ему, указывая на материальные затруднения семьи Павла. Небольшая стычка Томсона с женщинами была замята, а у Челищева только началась. Как заметил Томсон, «Гертруда посчитала неприемлемым, что Павлик вначале подозревал меня в интриге, а затем сам инициировал интригу, предложив Гертруде выбирать между нами».
Остается верить Томсону, но следует признать, что он находился в выгодной позиции — шла усиленная работа над оперой Четверо святых— важнейшей вершиной в карьере Стайн…
Все-таки первоначальным ‘виновником’ расхождения явилась упомянутая выше Дама Эдит Ситвелл.
Как и положено патронессе, Гертруда решила познакомить Эдит с Челищевым, рекомендуя его как хорошего портретиста. В январе 1927 года в одно из посещений Парижа поэтесса отправилась на премьеру спектакля Триумф Нептунав труппе Дягилева, поставленный на либретто ее брата Сачеверелла в хореографии Баланчина. В антракте она обратила внимание на «высокого, стройного юношу, охваченного явным беспокойством… Он уставился на меня как на привидение, ходил кругами, не произнося ни слова». Спустя 3 дня Ситвелл сидела меж обеих хозяек на улице Флерюс, как внезапно появился тот самый стройный молодой человек с тем же самым отчаянием на лице. «Вы, должно быть, русская» — выпалил он с порога, глядя на Эдит. «Нет, я — англичанка» — последовал ответ. «Но вы должны быть русской!».
Был Павел изумлен или нет, остается гадать. Наверняка, Гертруда сознательно пригласила его к себе в тот вечер, и трудно поверить, что ему неизвестно было имя этой дамы высшего света.
Эдит Ситвелл сопровождала нелестная репутация. Еще в детстве, подозревая деформацию позвоночника, девочку долгое время держали в железном корсете. Дочь выросла эксцентричной, со смесью агрессивности и податливости. Чувствительная к страданиям, она сама была способна их нанести, особенно в тех случаях, когда речь шла о соперницах по любви. Томсон, хорошо ее знавший, выразился так: «Если вы заполучили Эдит Ситвелл, вам не захочется видеть ее каждый день». «Я представлю Павлика, — предупредила Гертруда, — но под вашу ответственность, ибо не отвечаю за его характер». Расчет Гертруды был прост. Эдит и сама закажет портрет, и найдет ему других заказчиков.
Гертруда посвятила художнику несколько словесных портретов. Один из них включен в сборник Dix Portraits,вышедший на французском языке, другой — в сочинении Портреты и пьесы(1934). К моменту выхода последней книги Павел Челищев уже перебирался в Америку, и возможно поэтому, она вывела его в англоязычном произведении под именем Адриана Артура. Не совсем внятный в деталях, но в целом объяснимый негативизм по отношению к прежнему фавориту вряд ли мог навредить художнику.
Челищев написал портреты как Гертруды, так и Элис; оба выполнены сепией, как и многие другие работы художника. Гертруда изображена сидящей в кресле как императрица, правая рука покоится на круглом предмете, напоминающем земной шар. Изображение головы смазано и не удалось художнику. Видимо поэтому в левом нижнем углу картины он расположил ее отдельно, как бы дополнительно, и выполнил ее в реалистической манере. Возможно, голову, как отдельную деталь, он пририсовал позднее, и потому многие относят эту работу к 1929 году, хотя художник поставил дату — 1931 год.
С Павлом встречи были прекращены резко и безапелляционно. Как-то Челищев с приятелем оказались у дверей дома на Флерюс и постучались в дверь. Вышедшая на стук служанка объявила, что отныне они — нежеланные гости. Конкретная причина конфликта неизвестна. Впрочем, обе стороны иногда обменивались письмами.
С Ситвелл у Челищева контакт установился немедленно. С первого же сеанса позирования художник и модель пришлись по душе друг другу. Челищев не поскупился на комплименты: «Вы выглядите, как королева Елизавета».
Первый портрет Эдит (всего их было шесть), сделанный Павлом, понравился и ей самой и Стайн. И еще несколько портретов Ситвелл, а также бюст из проволоки, явное подражание Пикассо, сделал художник. Долгие сеансы позирования не прошли бесследно: Эдит, отпрыск из рода Тюдоров и Плантагенетов, по уши влюбилась в бедного эмигранта Челищева, на 11 лет ее моложе. Любовь, увы, оказалась односторонней, Павел все свои амурные чувства направлял на Аллена, а затем на другого любовника (примерно с 1933 года) Чарльза Форда. Эдит постоянно страдала из-за отсутствия мужского внимания к себе со стороны Павла, посвятив не одно стихотворение предмету своего обожания. Она же способствовала устройству первой персональной выставки Челищева в 1928 году в Англии. Общий знакомый Челищева и Гертруды, намекая на Ситвелл, но не упоминая ее, сообщал: «Англия вторгается во Францию и заполняет студию мистера Челищева. Кажется, его гений особенно пришелся кстати английскому уму, и, если Рамзей Макдональд не развалит Англию в ближайшие 6 месяцев… Мистер Челищев разбогатеет».