Жизнь как в сказке
Шрифт:
— Будущее нельзя изменить. Видящие только предупреждают об опасности. Как ты предупредил нас.
— Ну, да. А если в следующий раз у меня не получится?
Блин, как же я не люблю слово «ответственность»! Еще больше, чем слово «должен».
— У нас опытный Первоидущий, господин. Теперь он знает о начале сезона, и будет осторожнее.
— Выходит, он и об этом укрытии знал, и специально гнал нас сюда?..
На этот вопрос я не получаю ответа, да и не жду его, если честно. А с караванщиком нам, в натуре, повезло. Тертый мужик оказался. Поверил
А застань нас буря под открытым небом, и никто не спасся бы.
— Кто-то бы спасся, — поправляет меня Крант. — Из тех, кто знает, что делать. И кто делает, а не боится.
А я смотрю на Кранта и пытаюсь понять: он мысли мои прочитал или я сам их озвучил, и не заметил.
У горизонта полыхнула зарница. И я вдруг увидел… или вспомнил…
Красно-оранжевая сеть дрожит под напором силы. Как тяжелая от росы паутина. Ветер трогает ее, и капля срывается вниз. Падает, сверкая. Превращается в огромную ветвистую молнию. А внизу — люди и животные. Кто-то в ужасе бежит. Кто-то остается на месте. Замирает от страха. Или строит защитный контур. Кто-то отдает приказы. Им повинуются. Или не слышат их. Бегут. Сгорают… Еще капля огня срывается вниз…
— Нутер?..
С трудом прихожу в себя. Глаза пялятся на горизонт и не хотят закрываться. Хоть пальцами их закрывай!
— Там туча, видишь?
Кран смотрит сначала по сторонам, потом на меня и, совсем уж в последнюю очередь, туда, куда я показываю.
— Не вижу, нутер, — не сразу отвечает он.
— Но я же!..
— Ты — Видящий. А я всего лишь оберегатель твоего тела.
«Всего лишь». Ну-ну. Побольше таких «всего лишь», и лекари этого мира вымрут с голоду.
— Твоя банулма ушла туда. И сейчас под ней караван. Кажется. Ты бы видел, что там…
Мне все-таки удается закрыть глаза, и я чуть не падаю.
— Тебе надо отдохнуть, нутер. Ты потратил много сил.
— Ага.
Разворачиваюсь и, как послушный мальчик, топаю к лежбищу. Пока Крант не решил, что меня нужно нести. Зрелище получилось бы то еще. А спорить с нортором… здоровья у меня не хватит. Особенно сейчас.
— Ладно. Идем, поднимем нашу спящую команду. Ужинать пора.
— Уже утро.
— Значит, еще и позавтракаем. Жрать хочу, словно дня два не ел! И спать… С чего бы это?
— Все Видящие много едят. И много спят.
— С таким режимом и растолстеть не долго.
— Среди них нет толстых.
— Уже хорошо. Но что-то не нравится мне эта работа.
Останавливаюсь, и рука Кранта тут же мягко касается плеча.
— Кто-то должен смотреть на банулму.
Спасибо. Утешил. Утешитель ты мой. Не думал, что это тоже входит в работу телохранителя.
Иду дальше. А недалеко, вроде бы, уходил. Ноги подгибаются. Глаза закрываются сами собой. За мной, надежный и заботливый, как медбрат из психушки, идет Крант. Готовый подхватить, удержать. Не-е, приятель, я на своих, я уже большой…
— …смотреть на банулму? Ну, да. За ней надо,
— Надеюсь, нутер, этого не случится.
Если бы желания телохранителей сбывались, жизнь их клиентов стала бы очень скучной.
Не, знаю, сказал я это или только подумал.
Кажется, я заснул раньше, чем добрался до подстилки.
8.
Второй караван мне не приснился. И не приглючился. Вот только путь к нему я постыдно продрых. Но самое интересное не пропустил. Наверно, у Пал Нилыча научился. Старик тоже мог всё дежурство продремать, а серьезного больного везут Нилыч свежий и бодрый, как пучок молодого салата.
Вот и я проснулся аккурат перед поворотом дороги. Караван только-только поравнялся с ней. Камни, кусты и ровная степь насколько хватает глаз. Тишь, благодать… птички поют, поалы фыркают, где-то железо звенит.
Тут меня по затылку и хлопнули. А я лбом в шею поала сунулся.
«Атас, наших бьют!», — я заорал не с перепугу. От неожиданности токмо.
Но громче, чем надо бы.
Как бежит испуганная лошадь, я видел. А на что способен поал, если его напугать, словами передать трудно. На нем сидеть в это время надо.
Всего две секунды — и со средины каравана мы вырвались в начало. Я и мой пятнистый. Поравнялись с вожаком… А черный вожак — мужик серьезный. Ну, пусть не мужик, а зверь, всё равно. Он себя обгонять не позволяет. Иначе, какой он тогда вожак!
И черный прибавил ходу. Ни «стой!», ни «чтоб ты сдох на Мосту!» на него не действовали. Я-то своего зверя не тормозил, тут самому бы удержаться… Вот так и мчались они голова к голове, а за ними весь караван припустил. Там ведь у каждого свое место: попробуй отстань или обгони…
И дорога загудела под десятками лап!
Вот так и на засаду мы вылетели и, не сбавлял темпа, рванули вперед. Куда тут тормозить, когда педаль в полу, до упора!
Снесли мы этот завал, как танк деревянный заборчик сносит. И тех, кто стрелял в нас из засады, в дорогу втоптали.
Не сразу остановился живой и многоногий таран…
А когда остановился, я с Пестрым были уже в середине второго каравана. Битого грозой и добиваемого грабителями.
Эти «рыцари ножа и топора» в сторону больших караванов только облизываются. Не с руки им наезжать на солидную охрану. А вот «подранка» или маленький караван могут и «задрать».
Но увлеклись немного «работники больной дороги» — наш караван куснуть задумали. Но Марла им быстро втолковала, что не на тех они пасть разинули. И команду она хорошую подобрала. Профессионалов. А после профи, не лечить — закапывать надо. И боевых зверюг с собой взяла. Двух серых длиннолапых медведей, черную короткохвостую пантеру, тощего белого волка… Где лапушка прятала их все это время?
Потом я увидел Кранта. Он рассек побоище, как скальпель мягкую ткань, сдернул меня с поала, и сунул между тюками и перевернутой телегой. Тот, кто вез ее, недавно стал кучей горелого мяса.