Жизнь мальчишки (др. перевод)
Шрифт:
— Чтобы я мог поставить часы? Ты что, Гар, спятил… — Мистер Моултри внезапно замолчал. — Ах да. Черт, Гар, все в порядке. Я обязательно поставлю часы на десять.
Мистер Моултри улыбнулся, и его лицо, в подсыхающей корке из пыли и пота, повернулось к шерифу Марчетте.
— Дело в том, что мы, Гар и я, договорились помочь завтра нашим друзьям освободить гараж. Ну, на следующий день после Рождества. Вот зачем он все твердит мне о времени, о том, когда вернется. — Что это за друг, Дик? — спросил мистера Моултри шериф Марчетте. —
— Этот парень живет в Юнион-Тауне, Джек, — торопливо отозвался мистер Моултри. — Ты его не знаешь.
— Я знаю всех жителей Юнион-Тауна, — твердо возразил шериф. — Так как же его зовут, Дик?
— Джо, — отозвался мистер Моултри, одновременно с тем, как мистер Гаррисон крикнул сверху:
— Сэм.
— Джо Сэм, — торопливо поправился мистер Моултри, улыбаясь и обильно истекая потом. — Джо Сэм Джонс.
— Сдается мне. Дик, что тебе не удастся помочь завтра никакому Джо Сэму Джонсу разобрать его гараж, — покачал головой шериф Марчетте. — Сдается мне, что ты встретишь утро этого дня в чистой постели в уютной и надежной палате какой-нибудь больницы.
— Эй, Дик, я ухожу! — крикнул сверху мистер Гаррисон. — Уверен, у тебя все будет хорошо, так что не бери в голову.
С последним словом мистер Гаррисон случайно задел ботинком маленькую серебристую звездочку, давно уже балансировавшую на краю пробитой бомбой дыры в полу. На глазах у отца серебряная звездочка стронулась с места и полетела вниз, плавно и грациозно, словно большая снежинка в тихую зимнюю ночь.
Звезда ударилась в один из стальных стабилизаторов бомбы и разлетелась на тысячи блестящих кусочков стекла.
В последовавшую за этим секунду полной тишины все четверо собравшихся в доме мужчин услышали это.
Из бомбы донесся негромкий шипящий звук, как будто внутри нее проснулась гадюка, растревоженная в своем гнезде негромким звуком расколовшейся елочной игрушки. Потом шипение стихло, и взамен из недр бомбы донеслось медленное и зловещее тиканье: совершенно не схожее с успокоительным домашним тиканьем будильника, а скорее напоминавшее набирающую обороты машину.
— Вот… черт! — прошептал шериф Марчетте.
— Господи помилуй! — проблеял мистер Моултри. Его лицо, всего секунду назад пылавшее румянцем от раздражения, стало желтовато-белым, словно у восковой куклы.
— Бомба заработала, — сказала отец, которому от волнения перестало хватать воздуха.
Речь мистера Гаррисона была еще более краткой. Все сказали его ноги, которые моментально вынесли его из покосившегося домика мистера Моултри вон, по вздыбленному холмиками полу, через скособоченное крыльцо — к припаркованной у обочины машине, да так шустро, словно мистер Гаррисон был ядром, выпущенным из пушки. Взревев мотором, машина мистера Гаррисона унеслась прочь подобно «Беспечному ездоку». Не прошло и мига, как от приятеля Моултри осталось только облачко голубоватого дымка.
— Господи, Господи, Господи, —
— Том? — снова подал голос шериф Марчетте. — Нам, похоже, пора двигать.
Он говорил тихо, очень осторожно, как будто бы взрывной механизм бомбы мог сработать от движения воздуха.
— Нужно поискать помощь, верно?
— Не оставляйте меня одного! Джек, ты не имеешь права! Ты ведь шериф!
— Я готов сделать все что угодно, чтобы спасти тебя, Дик. Все что угодно, что только в моих силах. Я и сделал все, потому что больше ничего поделать нельзя. Может быть, тебе поможет чудо, но дело, похоже, совсем труба.
— Не бросайте меня здесь одного! Джек, Том, вытащите меня отсюда — я заплачу вам столько, сколько вы попросите!
— Извини, Дик, но я сделал все, что мог. Давай будем выбираться, Том.
Отцу не нужно было второго приглашения. Ловко, как Люцифер по стволу дерева, он взлетел по стремянке и выбрался на покореженный пол первого этажа.
— Я подержу стремянку, Джек, — негромко позвал он, оказавшись наверху. — Давай выбирайся.
Бомба продолжала тикать, тикать и тикать. Отмеряя время. И еще немного времени. И еще немного.
Отец и шериф Марчетте осторожно, но быстро двинулись в сторону двери.
— Умоляю вас! — заорал им в спину мистер Моултри. Его голос задрожал, из горла вырвались глухие рыдания. Он снова заворочался под кучей, но боль заставила его прекратить попытки. Мистер Моултри обреченно застонал.
— Вы не можете оставить меня умирать здесь одного! Это несправедливо!
Когда шериф и отец оказались на улице, мистер Моултри в доме все еще кричал им вслед и плакал. Лица шерифа и моего отца были вытянутыми и напряженными. Губы и того, и другого были плотно сжаты.
— Большую работу пришлось проделать, — проговорил шериф Марчетте. — Тебя куда-нибудь подвезти, Том? — спросил он отца.
— Да, — ответил отец, потом нахмурился. — Нет, — поправился он. — Не знаю, — был его заключительный ответ.
— Эй, Том, не убивайся ты так. Мы все равно ничем не можем ему помочь, ты же сам это прекрасно знаешь.
— Может быть, кому-нибудь из нас стоит подождать снаружи на случай, если вдруг появится команда саперов.
— Отличная мысль. — Шериф Марчетте оглянулся вправо и влево. — Хочешь вызваться добровольцем, Том?
— Нет.
— Я тоже. А кроме того. Том, саперы все равно покажутся не скоро. У меня такое чувство, что бомба вот-вот взорвется, если, по словам мэра, ее мощности достаточно, чтобы разнести целый квартал, то я собираюсь унести отсюда ноги как можно скорей.
С этими словами шериф повернулся к машине и открыл дверцу.
— Эй, Джек, обожди-ка минутку, — сказал отец.
— Ни единой минуты. Если ты едешь, то садись в машину, и побыстрее.
Отец молча забрался в машину, шериф завел мотор.