Жизнь Марии Медичи
Шрифт:
– Помазаю тебя на царство освященным елеем во имя Отца, и Сына, и Святого Духа.
Почти тотчас помощник кардинала платком с золотой вышивкой стер помазание.
Затем Жуайёз обеими руками взял корону и торжественно опустил ее на голову Марии Медичи:
– Господь венчает тебя венцом славы, чести и справедливости. Прими сей венец во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь.
– Аминь! – повторили за ним все присутствующие. «Аминь!» – отозвалось гулкое эхо под сводами Сен-Дени.
Следует признать, что пышность церемонии все же больше соответствовала пожеланиям
После коронации Генрих сказал своему любимцу, полковнику Франсуа де Бассомпьеру:
– Мне так неприятны эти шумные торжества, но этот праздник… Для меня он так тягостен…
– Я заметил это, Ваше Величество, хоть вы и старались казаться веселым. Что же случилось, смею спросить?
– Если я вам скажу, что испытываю сейчас, вы сочтете меня суеверным. И это, кстати, будет вполне справедливо. Вы абсолютно правы: я весь день принуждаю себя быть веселым… Знаете, мне кажется, что жить мне действительно осталось недолго…
Бравый полковник с удивлением окинул взглядом своего повелителя. Тринадцатого декабря 1553 года Генриху исполнилось пятьдесят семь лет, но он выглядел так, что ему могли бы позавидовать и иные сорокалетние.
– Ваше Величество, я вас не понимаю! Вынашивая столь грандиозные планы, вы поддаетесь столь мрачным мыслям!
– Все верно, мой дорогой Бассомпьер, мысли меня стали посещать мрачные… Особенно сегодня…
А вот королева Марго, бывшая жена Генриха IV, на церемонии коронации присутствовать не захотела, несмотря на то, что она была дочерью Екатерины Медичи и состояла в родстве с Марией Медичи. Есть, однако, сведения, что в тот день ее видели в аббатстве.
Отметим, что после развода Марго и Генрих IV состояли в дружеской, «почти любовной» переписке. Он ей писал: «Мне хочется, как никогда раньше, заботиться о Вас и доказать, что нас связывают не только родственные чувства, но и уважение» 65. От него она получала хорошую пенсию, он оплачивал ее долги, требовал, чтобы к ней относились с уважением. Иногда Генрих навещал ее, но она была уже совсем не та: некогда очаровательная стройная женщина превратилась в дородную даму. Король целовал ей руки и назвал «сестрой», но интимной близости между ними не было.
Последние годы своей жизни Марго провела в Париже, собрав вокруг себя молодых поклонников и диктуя весьма интересные мемуары, которые потом много раз переиздавались.
Глава IX
Смерть Генриха IV
Вдруг на подножку кареты вскочил какой-то рыжий здоровяк с длинными волосатыми руками и, наклонившись над королем, нанес ему два удара кинжалом, вонзив его в живот монарха по самую рукоятку 66.
Согласно традиции, празднества, связанные с коронацией, должны были длиться четыре дня. На следующий день, 14 мая 1610 года, Генрих IV сел в карету, намереваясь отправиться в арсенал для осмотра новых орудий.
– Какой сегодня день? – вдруг спросил король.
– Пятнадцатое, – ответил кто-то.
– Нет, четырнадцатое, – поправил всегда и во всем точный герцог де Ла Форс.
– Четырнадцатое… Мне в свое время нагадали, что смерть настигнет меня в карете именно четырнадцатого числа… Но это же глупо – верить предсказаниям астрологов и прочих шарлатанов!
День был жаркий, и шторки, закрывающие окна, были открыты. Едва карета выехала со двора, как путь ей неожиданно преградили какие-то телеги. В ту же минуту к карете подбежал рослый рыжеволосый человек. Он быстро вскочил на подножку и всадил в грудь Генриха кинжал.
Находившиеся в карете придворные в первую минуту ничего не поняли.
Король, за секунду до этого читавший какое-то письмо, тихо сказал:
– Кажется, я ранен…
Герцог де Монбазон испуганно переспросил (удивительно, он сидел рядом, но ничего не заметил):
– Что такое, сир?
Генриху едва хватило сил пробормотать:
– Ничего, ничего…
Лишь когда из горла короля хлынула кровь, все поняли, что произошло.
– Сир! Молитесь богу! – крикнул герцог де Л а Форс, бросаясь в погоню за убийцей. Его примеру последовали и другие мужчины.
Незнакомец отбивался так ловко, что его никак не могли одолеть. Но силы были неравны, и убийцу удалось повалить на землю.
Вскоре подоспели гвардейцы, раненого злодея связали (герцог де Бассомпьер успел проткнуть его своей шпагой) и отконвоировали во дворец на допрос.
В карете с умирающим королем остался герцог де Монбазон. Он накрыл его своим плащом, задернул шторки и, отгоняя любопытных, крикнул на всю улицу:
– Всем сохранять спокойствие! Король только ранен!
Генрих и в самом деле умер не сразу. Когда его выносили из кареты, он пришел в себя. Случилось это под лестницей, ведущей к покоям королевы. Короля тотчас же попытались подкрепить вином. Голову ему поддерживал лейтенант де Серизи, который впоследствии подтвердил, что Генрих несколько раз поднял и опустил веки.
Тело Генриха отнесли в кабинет и положили на диван. Комната вскоре оказалась переполненной; восковой лоб, сомкнутые глаза и широко раскрытый рот не оставляли сомнений – все закончено, но надежда, тем не менее, еще теплилась.
Наконец тишина стала невыносимой; кто-то подошел и прикрыл королю рот орденским крестом.
– Короля больше нет с нами, – прозвучали горькие слова. – Помолимся за упокой его души…
Мария Медичи, услышав шум, подошла к окну и увидела огромную толпу, собравшуюся у ворот Лувра. Удивленная, она повернулась к своим придворным дамам: