Жизнь моряка
Шрифт:
Милешин полетел вниз и опять выскочил на палубу.
— Командующий войсками приказал немедленно сниматься.
— Я сделаю все возможное, полковник.
Я вызвал из машины Маслова и рассказал ему в чем дело.
— У меня две атмосферы пару в котле, не выгребем против течения, Дмитрий Афанасьевич. Ну, мусор как-нибудь сгребем в сторону, да ведь пол железный перед топками, горячий, на нем стоять нельзя.
— Ну вот что, Иван Степанович, разгребите в сторону золу. Она хорошо у вас залита водой?
— Надо думать, что
— Полейте еще. На пол перед топками положите доски и поднимайте пар до трех атмосфер. Как-нибудь дошлепаем вон до того острова, станем за ним на якорь, лишь бы от нас не было видно огней станицы, там выбросим мусор, поднимем пар и пойдем дальше.
— Есть, постараюсь, Дмитрий Афанасьевич.
Я поднялся на мостик. Минут через пять передо мной опять выросла фигура Милешина.
— Отчего вы не снимаетесь, капитан?
— Оттого что нельзя, полковник. Видите, я жду на мостике: как только из машины дадут знать, что готово, немедленно снимусь. Все меры к ускорению приняты.
— Командующий войсками гневается, — не унимался полковник.
В трубе ревела пущенная для увеличения тяги паровая форсунка.
Но вот в рупоре, соединяющем машину с мостиком, раздался пронзительный свисток. Я вынул втулку со свистком и приложил ухо к раструбу рупора.
— Готово, три атмосферы.
— Готовьте машину, снимаемся.
Через несколько минут «Атаман» медленно зашлепал колесами по воде, едва преодолевая течение. Три километра до острова шли больше часу. Наконец закрылись лесистым берегом острова от станицы и стали на якорь.
Внизу все спали. Я тоже прикорнул на диванчике в рулевой рубке.
Через час меня разбудил Маслов.
— Дмитрий Афанасьевич, горит деревянная обшивка и кошма на котле.
Я бросился вниз.
Положенная на асбестированный войлок деревянная обшивка котла, устроенная для уменьшения лучеиспускаемости, пылала в нескольких местах. Языки пламени лизали уже потолок котельного отделения.
Быстро и без шума мы ликвидировали огонь, не дав ему распространиться по пароходу. Выгорела только часть деревянной обшивки на котле, и в некоторых местах истлел войлок.
Надо полагать, что несколько угольков в приваленной к бокам котла золе разгорелись от усиленной тяги, устроенной для быстрого подъема пара, и подожгли деревянную обшивку.
Утром, докладывая об этом происшествии Гродекову, я показал ему обгоревшую обшивку котла и добавил:
— Прошу вас верить, ваше превосходительство, что я никогда не лгу. Если я просил полковника Милешина доложить вам о том, что пароход не готов к отходу, значит, он был действительно не готов.
Гродеков несколько секунд пристально смотрел на меня и наконец сказал:
— Хорошо, попробую вам верить, капитан.
Но «птица» физически никогда и никому не могла верить. И в следующую навигацию Гродеков дважды чуть не угробил «Атамана» именно потому, что не
Первый случай произошел во время нашего посещения в июне 1899 года Николаевска-на-Амуре.
Гродеков вдруг пожелал пройти на «Атамане» из Николаевска в Де-Кастри, чтобы осмотреть береговые укрепления в устье Амура.
Дул довольно свежий ветер, и в море была порядочная волна.
Я попытался доказать Гродекову всю опасность такого плавания для речного парохода. Я объяснил, что дело не в том, что «Атаман» мал, а в том, что его стальная обшивка имеет всего около трех миллиметров толщины; что шпангоуты поставлены редко и ударами волн может обшивку вдавить или выбить заклепки; что у нас в корпусе деревянные иллюминаторные рамы, а наши большие иллюминаторы сделаны не из толстого литого стекла, как на морских судах, а из обыкновенного зеркального, — их может выбить, и тогда вода зальет пароход.
Гродеков внимательно меня выслушал. Потом ядовито скривил губы и, потирая руки, спросил:
— А как же речные пароходы для китайских рек пришли из Англии морем?
— Ваше превосходительство, речные пароходы для Янцзы, Жемчужной реки или Пейхо сидят в воде до семи футов, а «Атаман» — два с четвертью. Они построены гораздо тяжелее и солиднее «Атамана». Перед тем как идти в море, у них зашили толстыми досками все стенки надстроек и наглухо заколотили все палубные люки и иллюминаторы и вообще специально подготовили их к этому переходу.
— А все-таки попробуем, капитан.
— Есть, ваше превосходительство, попробуем… Но за жизнь всех людей на судне, и вашу в том числе, отвечает капитан, и поэтому в случае серьезной опасности я приму те меры, которые подскажут обстоятельства, уже не спрашивая ваше превосходительство.
Гродеков осмотрел меня с ног до головы и ничего не сказал. С ним никто так не разговаривал.
Мы еще находились далеко от взморья, когда «Атамана» так начало бить плоским днищем о воду, что на столах подпрыгивали стаканы. Скоро вышибло несколько заклепок в носовой части. Я предвидел это, полы в коридоре были заранее вскрыты, и мой помощник с четырьмя казаками, которые были наготове, забил отверстия деревянными втулками. Через несколько минут вышибло иллюминатор в нижнем салоне. Его забили досками. Еще через минуту «Атамана» почти поставило на дыбы и так хватило днищем о воду, что выскочило сразу около дюжины заклепок.
Вода начала заливать полы в носовых каютах. Идти дальше было бессмысленно, и я повернул назад, послав с мостика рассыльного казака доложить об этом Гродекову.
Когда казак вернулся, я спросил его:
— Что тебе сказал командующий войсками?
— Ничего не сказал, вашескородие.
Через пару часов мы вернулись в Николаевск и целый день потратили на то, чтобы заменить выбитые заклепки болтами на гайках и резиновых прокладках. Поправили и вышибленную иллюминаторную раму в нижнем салоне.