Жизнь на краю земли

Кусто Жак-Ив

На теле гладких китов всегда есть какие-нибудь примечательные наросты, образованные дермой кожи; причем наросты эти совершенно индивидуальны у каждой особи — как по числу и расположению, так и по размерам и форме.

„Вот вы спросили, как мне удается безошибочно отличать друг от друга гладких китов, — говорит доктор Пэйн. — Ну что ж!.. Это, наверное, и будет самый точный из всех критериев, по которым можно распознавать китов. В 1971 году внезапно исчезла вместе со своим малышом мамаша-китиха, украшенная весьма оригинальным наростом в форме буквы Y. Я звал ее Аделью. Я думал, что Адель погибла, тем более, что я не встретил ее ни в 1972, ни в 1973 годах. Но в 1974 году

она опять появилась в заливе и привела с собой нового малыша — я узнал ее с первого взгляда… Хочу добавить, что раз кожные наросты позволяют мне без труда распознавать отдельных особей из группы, то вполне вероятно, что и сами киты между собой прибегают к этому способу.“

Нарост представляет собой вырост кожи с уплотненными тканями, лишенными пигментации. Обычно он бывает толщиной в несколько дюймов и с довольно неровной поверхностью. Именно поэтому нарост усеян некоторыми морскими животными, для которых он представляет идеальное убежище. Среди наиболее многочисленных приживальщиков назовем китовых вшей. Эти паразиты вопреки своему вульгарному названию относятся не к насекомым, а к ракообразным* (отряд бокопла-вов Amphipoda, род Cyamus). Разнообразные морские желуди (род В alarms, Chthalamus и др.) — их тоже тысячи на каждом ките — используют своего хозяина-исполина только как средство передвижения; они не извлекают питательных веществ из организма кита. Несмотря на наличие у морских желудей двустворчатой раковины, как у моллюсков, их тоже следует отнести к классу ракообразных (отряд усоногих раков). На наростах встречаются иногда небольшие актинии, губки различных видов, ковер из водорослей и т. д. Настоящий японский садик!

Почти у всех гладких китов есть по кожному наросту над каждым глазом. И все они без исключения носят великолепный нарост на верхней губе, который называется „чепчиком“ (северные китобои называют его еще, короной»). Название говорит само за себя: это большой округлый вырост, покрытый микроскопическими животными и утыканный щетинистыми волосками; он и на самом деле похож на головной убор, хотя анатомически расположен не на макушке. Мелвилл (опять он…) сравнивал его с «птичьим гнездом в развилке». В прежние времена китобои срезали «чепчик» и бережно его хранили, ибо он служил им трофеем и амулетом.

4 Миллионы крыльев и ластов

СМОТРЯ КАКОЙ БУДЕТ ВЕТЕР — СЛОНОВЬИ ХОБОТЫ

СЛОЖНАЯ ЖИЗНЬ СТАДА

ВЗМАХИ КРЫЛЬЕВ НАД АТЛАНТИКОЙ

ЛЬВИНЫЕ ГРИВЫ

МЫ НЕЛЕПЫЕ ПИНГВИНЫ

Уже далеко за полночь, а доктор Пэйн и доктор Агуайо еще продолжают свой рассказ о гладких китах; по их мнению, они сообщили нам лишь самые общие сведения. Члены отряда «Калипсо» возбуждены, как дети накануне рождества. Сейчас им больше всего на свете хочется поближе познакомиться с царственными китами Вальдеса, любоваться ими, гладить их. Никто и не думает идти спать: все хотят остаться на пляже и, как это сделал Филипп в первый день своего пребывания на полуострове, ждать рассвета, слушая, как пускают фонтаны эти крупные млекопитающие… Но утром мне нужны бодрые люди: я наметил сразу несколько вылазок на встречу с китами. В конце концов благоразумие берет верх, и все отправляются отдыхать.

Наконец на горизонте светает, но все предвещает совершенно пасмурный день! Всего несколько часов назад погода была великолепная, и вот, пожалуйста, — хуже не придумаешь. А на этих широтах непродолжительных осадков не бывает… Громадные черные тучи, проливные дожди, насыщенный влагой воздух с Атлантического океана и, конечно, свирепый ветер, причем чем дольше он дует, тем сильнее становится.

Самцы

морских слонов после миграции мерными прибывают на полуостров, чтобы захватить место для будущего гарема.

Пока отряду Филиппа везло: погода, не считая нескольких дождей, стояла отличная. Похоже, Патагония до сих пор не выдавала себя и теперь непременно должна проявить свой дурной нрав. Я давно уже подозревал, что хорошая погода тут долго не держится; на здешней земле, среди дюн и вечно бегущих волн, даже все растения и звери выглядят искореженными, искривленными, согнутыми, а во время шторма их еще и беспощадный ветер треплет… В такую погоду только и остается подражать животным — зябко забиться в свою нору и ждать затишья.

«Увы! — говорит доктор Пэйн за моей спиной, как будто услышав мои мысли. — В этих местах чаще, чем где бы то ни было, на вопрос: „Что мы делаем завтра?“ приходится отвечать: „Смотря какой будет ветер!“»

Смотря какой будет ветер

В самом деле, смотря какой будет ветер… Море разбушевалось вовсю, пена на гребнях волн мешается с китовыми фонтанами — какое захватывающее, прекрасное зрелище! Но в такую погоду не может быть и речи о том, чтобы выйти в море и наблюдать эту дикую пляску вблизи. Ни зодиаки, ни байдарки не выдержат волнения, да и под водой мы не сможем ничего ни увидеть, ни снять.

Киты же великолепно себя чувствуют в такую непогоду. Я уверен, что она им по душе… Разве не во время самых жестоких штормов, когда бушуют чудовищные валы, приобретают свой истинный смысл самая мощь и исполинские размеры китов?

Капитан Бугаран на «Калипсо» понял, что приближается шторм. Впрочем, об этом его уже предупредили фотографии со спутника. Сообщив нам о своем решении по радио, он снялся с якоря и повел судно в залив Сан-Матиас, более глубокий и безопасный, чем Сан-Хосе, где «Калипсо» в любую минуту рискует сесть на мель. А так как в шторм вертолет, разумеется, не летает, мы оказались блокированными на полуострове до возвращения солнца.

Постараемся воспользоваться этим положением полуробинзонов, отправившись исследовать те районы побережья, куда не успел добраться Филипп со своим отрядом. Ветер и дождь поутихли. Одевшись как следует во всякого рода непромокаемые доспехи, мы садимся в грузовик и уезжаем в Пунта-Норте, поселение из нескольких одноэтажных домиков, расположенное неподалеку от мыса с таким же названием.

И вот мы подходим к источенным волнами скалам, обступившим небольшие пляжи серого песка, — здесь располагаются владения ластоногих. И первыми попадаются нам на глаза самые крупные представители отряда (гораздо более тяжеловесные, чем даже моржи) — морские слоны.

Ветер благоприятствует нам, и потому без всяких затруднений мы подбираемся к пляжу, где лежат морские слоны. Укрывшись за скалами, мы замираем неподвижно и наблюдаем за животными в свое удовольствие. В каких-нибудь десяти метрах от нас теснятся десятки этих огромных живых колбас или гигантских гусениц… Они с трудом ползают по гальке и песку, при случае залезая на загораживающего дорогу сородича… Коричневая кожа с розоватым отливом вся в жировых складках. Конечно, бедняги морские слоны не слишком изящны на суше! Но ведь эволюция «задумала» их вовсе не для того, чтобы они красовались на берегу. Они выходят сюда только два раза в год — в периоды размножения и линьки, а остальное время проводят среди пены и волн, в открытом океане.