Жизнь на обочине

Левин Георгий

Один из милиционеров был невысокий полный мужчина лет 36. Второй молодой парень лет 22. Таких молодых уже знал нужно опасаться. Для них дать десяток ударов носком ботинка или туфля было удовольствием. Те, что в возрасте били редко. Так для проформы могли стукнуть разок. Не прилагали старания что-то сломать или разбить. Вот и не спускал глаз с молодого милиционера. Сразу определил его как самого опасного.

Но экзекуции не последовало. Они продолжали спокойно стоять и изучать меня. Делали это молча. Молчал и я. Разговор начал старший милиционер:

— Что-то ты мне не знаком! Раньше тебя у нас не видел. Новенький?

Моим ответом было молчание и затравленный взгляд. Не дождавшись

от меня ответа. Милиционер оставался спокойным. Бить не собирался. Он продолжил:

— Ладно! Сейчас выясним всё! Кто ты и чей!

Оглянувшись по сторонам, он помахал рукой. Подзывал кого-то. Очень скоро увидел, кого он звал. И не обрадовался. Двое крепышей коротко стриженные в спортивных костюмах, кроссовках и кожаных куртках выросли рядом со стражами порядка. На душе стало тоскливо. Уже научился бояться всех. Оказалось, железного стержня и каменной стойкости во мне не было. На дно опускался быстро. Осознал свою никчемность и беззащитность.

На меня страж порядка уже внимания не обращал. Он обратился к подошедшим парням:

— Не порядок Витёк! Платите за одно количество мест. А на самом деле народа держите больше. Честность и порядочность залог наших отношений? Или я что-то путаю? Как будем решать это недоразумение? Штраф или предупреждение? У меня ведь тоже есть обязательства перед начальством! Оно на мою честность рассчитывает. Если уловит на обмане? Быстро отправит на другой участок работы. Там меня ждёт свежий воздух, жара и холод. И честная зарплата. Не хорошо с вашей стороны! Так меня подставлять! Так за моё хорошее отношение платить!

Один из парней был ниже ростом своего напарника. Но его лицо обладало интеллектом по сравнению с тупым выражением лица стоявшего за его спиной громилы. Он положил свою руку на плечо старшего милиционера, который вёл разговор и спокойно ответил:

— Не кипятись и не части Кузьмич! Сейчас разберёмся! Свои бабки получишь. Как и положено! Считай это недоразумением. Всё исправим!

— Ну, смотрите "кооператоры"! Расчёт вечером!

Важно и грозно произнёс старший милиционер и оба стража удалились. Меня оставили с парнями. Радости мне это не прибавило.

Теперь крепыш обратил внимание на меня. Осмотрел. Понимающе скривил губы в подобие улыбки. Получился оскал волка. Увидел этот оскал и содрогнулся. Ещё больше сжался и по моей спине побежали мурашки. На лбу выступила испарина. Что это за парни понял. Газеты захлёбываясь писали об ужасах творимых такими ребятами. Как и любой обыватель дрожал от страха, увидев их перед собой.

Говоривший со мной парень мою реакцию увидел и ей не удивился. Всё понял. Всё также с кривой улыбкой на лице он продолжил говорить. Но уже обращаясь ко мне:

— Понятно! Ты, не работник ни "Лысого", ни Клима Тихоновича. Проще говоря, ты "заяц"! Но вторгся в наш бизнес. С порядками и правилами работы в этом бизнесе ты не знаком. Надо бы было тебя вздуть. Дать хорошо за твоё самовольство! Но вижу, что ты стал нарушителем не сознательно, а по незнанию. Поэтому получаешь предупреждение! Экзекуция пока откладывается. В нашем, демократическом и свободном государстве есть Конституция! Она гарантирует тебе право на труд и жизнь. Но по нашим законам. Объясню тебе основное. Этим законом и установлено! Ты можешь нищенствовать и побираться, на что должен иметь лицензию и платить налоги. Лицензию выдаём мы. И нам же доверено собирать налоги. Работать будешь в бригаде Клима Тихоновича. Это его территория. Он сам к тебе подойдёт и расскажет подробности. Денег понимаю, у тебя нет? Но мы настоящие бизнесмены и лицензию продадим тебе в рассрочку. Это будет тебе стоить червонец в день и пятёрка тоже в день процент за рассрочку.

Налог тоже составляет ещё червонец в день. Но это пока! Как новичку тебе поблажка. А дальше? Будем поглядеть. Всё остальное собранное усердным трудом твоё! Копи на дом, машину или на жизнь на Канарских островах. Рост мастерства увеличивает личные доходы труженика! Конечно, растут налоги. Доверие и порядочность это основа бизнеса и наших отношений. Попробуешь сбежать? Или будешь жульничать? Или решишь уклоняться от уплаты налогов? Найдём и искалечим! А может быть, поступим иначе. Бросим в подвал связанным на корм крысам. Вот и весь инструктаж. Поздравляю! На работу ты принят. В штат зачислен. Успехов в ударном труде. А пока Кеша скажет тебе своё напутствие.

Повернувшись, крепыш пошёл прочь. Его напарник сделал шаг ко мне. Коротко размахнулся ногой и ударил меня в бок. Сильная боль обожгла тело. Воздух застрял в груди. С посиневшим лицом судорожно дёргался, Пытался вдохнуть хотя бы глоток воздуха. С довольным выражением на лице громила наблюдал за моими муками. Вдоволь насладившись зрелищем, он ушёл вслед за крепышом.

Ещё некоторое время мучился от разрывающей тело боли. Потом она отпустила. Осторожно вдохнул живительный воздух. Бок отчаянно болел при любом движении. Превозмогая эту боль, с трудом встал на колени. Опираясь на стенку, поднялся и побрёл по залу вокзала. Собирать милостыню. Понимал, что сказанное крепышом было не пустой угрозой или попыткой запугать. Они сделают со мной, всё, что захотят. Даже убьют на глазах у всех. Никто не защитит меня от них. Власть куплена! А народ…

Когда они говорили со мной и громила ударил меня ногой, народ спокойно смотрел и проходил мимо. Или отводил взгляд. Ни я, ни моя жизнь и участь не интересовали никого. Подумаешь! Бьют нищего старика! Вот так новость! Нечего шататься и вонять. Здесь же на вокзале не помойка?

Такова была проза жизни. Моей жизни и жизни общества. Участь человека отверженного обществом очень горька и нелегка. И это была моя участь.

Вот и бродил по залу. Стоял у дверей. Выходил на улицу. Мою протянутую руку народ замечал очень редко. Пробовал просить. Но в ответ получал презрительный взгляд или молчание. Оказалось, наука нищенствования тоже не проста. Приходилось учиться.

На вокзале просил милостыню не я один. Просящего народа хватало. Дети, мужчины, женщины, старики, старухи. Увечные, инвалиды, просеивали массу приезжающих и уезжающих людей. Не обходили вниманием и людей, просто проходящих через вокзал. Смотрел, как действовали они. Учился. Осваивал профессию.

До этого наша страна перестала быть страной миллионеров. Деньги и цены привели в нормальный вид. Убрали три ноля. Мелочь снова вернулась в обиход. Но к медным монетам отношение осталось старое. Если эти монеты просто валялись на полу. За ними нагибаться люди не спешили. Особенно молодые. Выронив из кармана, провожали взглядом и шли дальше.

Я этим безразличием и ленью не страдал. Нагибался добросовестно и охотно. Если замечал, валяющиеся монеты не капризничал. Различия между монетами из "серебра" или "меди" не делал. Мне подходили все! Становился на колени, что бы достать или поднять. Не гнушался лечь на пол. Чтобы достать монету, закатившуюся под сидения. Скреплённые они стояли в залах ожидания. На них размещался ожидающий народ. Занимался этим делом и заметил. Скучающий народ увидел мою охоту и начал развлекаться. Специально бросать монеты на пол. В самые труднодоступные места. Это меня не останавливало. Упорно лазил по полу. Старался достать всё. Как набрать указанную мне сумму? Не представлял. Получать побои? Желания не было. О том, что они последуют? Если не сдам указанную сумму? Не сомневался.