Жизнь на обочине
Шрифт:
Заполнявший вагон народ был одет в старую одежду. Было много людей одетых в солдатскую форму без погон. Их груди украшали орденские планки и нашивки за ранения. В вагоне стоял густой запах немытых тел, портянок, пота, смешанный с запахом лука. Всего этого не замечал. К таким запахам привык. В сёлах пахло и не так. Наше путешествие длилось почти четверо суток. Всё время пути не отрывался от окна вагона. За стеклом проплывали большие города, городишки, сёла, поля и леса моей огромной Родины. Жадно впитывал это новое. Увиденное зрелище заставляло трепетать от возбуждения. Оказалось мой мир такой огромный и прекрасный! И
Длинные очереди в туалет в вагоне или такие же толпы народа за кипятком к стоящему у купе проводницы баку не могли повлиять на моё восторженное состояние. Я ехал к новой жизни! К жизни в большом городе. К жизни, о которой ничего не знал. Поезд шёл вперёд. Мерно стучали колёса вагонов. Они поглощали километры пути. Уносили нас вперёд к нашей цели.
Всё чаще мы проезжали города. Это было знаком, что мы приближались к Москве. Отличал города от сёл по скоплению домов. Эти большие по сельским меркам сооружения жались друг к другу. Составляли длинные цепи зданий без просветов между ними. Двух, трёхэтажные они поражали меня.
Самое большое здание, которое я видел в своей жизни, было обширное рубленное одноэтажное здание нашей сельской школы. Да старая разрушенная церковь. Ещё в начале 30-х годов она была превращёна в клуб. А здесь такие большие избы! Так я вначале называл дома. Вызывая насмешки сверстников. Им моя сущность десятилетнего мальчугана жившего в глубинке была смешной и комичной. Они долго издевались надо мной. Обзывали "лаптем". Но десятилетний парень вырос в селе и познал физический труд. Я был сильнее их. Надавать им по шеям мог спокойно. Даже если обидчики превосходили числом. Поэтому издевались не долго. Это было потом. А пока колёса вагонов стучали по рельсам и уносили меня в неведомую даль.
И вот Москва! На вокзале просто застыл с открытым ртом. Гомон и рокот вокзала, голоса из репродукторов оглушили меня. Я почувствовал себя маленькой букашкой в большом человеческом муравейнике. Но и это не было концом нашего пути. Путешествие продолжалось.
Нам ещё нужно было ехать на пригородный вокзал. Тогда электричек ещё не было и до Мытищ предстояло добираться пригородным поездом. Эту часть пути не заметил. Ошеломлён был окружавшей меня новой действительностью и видами большого города.
Мать отвлекала меня рассказами истории возникновения города, где мне предстояло жить.
Когда-то подмосковное село после строительства железной дороги начавшееся ещё при царе стало расти вокруг железнодорожной станции. Сначала появились железнодорожные мастерские. Потом выросли заводики. Они ещё в царское время поглотили село. Превратили его в городок Мытищи. Он и рос. Сначала около железнодорожного вокзала. Машиностроительный завод построили в стороне. Он был детищем советских пятилеток. Как и заведено было в те годы, это была стройка века. Огромную территорию окружал забор. За ним стояли большие цеха. К заводу подходила четырёх колейная железнодорожная ветка. Тысячи человек работали на заводе. Им требовалось жильё. Это и дало толчок новому строительству города. Центром его и стал комплекс зданий заводоуправления. А вокруг рос новый жилой посёлок. Работников гиганта первых пятилеток.
Тогда в 1946 году город состоял из трёх частей. Центра города, железнодорожного и заводского посёлков. Они назывались районами. Но народ упорно именовал их по названию этих трёх частей
Родители жили в заводском посёлке. От вокзала мы туда ехали автобусом. Для меня это море впечатлений превратило всю дорогу в сон. Удивляться, восхищаться уже не было сил. Просто смотрел на всё вокруг. Уже не воспринимая ничего. Но вот путь закончился. Передо мной был дом родителей. Двухэтажный он стоял среди других домов похожих на него. Мы направились к нему.
В этом двухэтажном доме было четыре подъезда. Сам дом был из кирпича. Об этом материале представления не имел. Деревянная лестница внутри по материалу была мне ближе. На площадке второго этажа были две двери в квартиры. Одна налево. Вторая на право. Ещё металлическая приставная лестница вела на чердак. Мы с матерью поднялись на эту площадку. Подошли к двери квартиры справа. Мать ключом открыла дверь. Я переступил порог квартиры, где жили родители. Сказать, что она меня поразила? Значит, не сказать ничего. Попал в сказку. В волшебный дворец. После сельской избы это великолепие назвать иначе язык не поворачивается. Попробуйте посмотреть на всё моими глазами.
Что всё убого и носит отпечаток сельского понятия о достатке. Понял значительно позже, а тогда стоял на пороге и обозревал открывшийся вид коридора квартиры.
Выкрашенные доски пола покрывала дорожка из грубой дерюги. Стены на половину были выкрашены зелёной краской. Выше неё шла побелка захватывающая потолок. Слева на стене висело зеркало в рамке. Под ним стоял узкий около метра высотой шкафчик. Справа на деревянной доске укреплены были с десяток крючков для верхней одежды. Внизу лежал кусок дерюги. На нём стояли тапочки. Рядом на полу стояла обувь. Длиной коридор был около 7 метров. Слева белая выкрашенная дверь. Такая же дверь заканчивала коридор. Да ещё две двери были справа. Одна обычная одностворчатая. Вторая последняя дверь была широкая двойная. На потолке коридора на свитых проводах висела лампочка. Мать вошла и включила её. Электрический свет залил всё это великолепие.
На фоне этой красоты мои стоптанные бахилы в резиновых галошах, старые штаны, потёртый тулуп и самодельный треух пошитый дедом лет 8 назад выглядели жалко и безобразно. Если учесть, что ноги мои одетые в бахилы были обмотаны старыми портянками. Благоухающие запахом после дороги. То моё состояние понять можно. Просто топтался у порога. Не решался войти. Мать радостно улыбалась. Она втащила меня за руку в квартиру. Так ничего и не поняла. Думала, застыл от вида великолепия их жилья. Очень отличавшегося от убогости сельского жилья.
— Чего застыл? Это теперь и твой дом! Заходи! Привыкай!
Истинной причины ей не сказал. Это частое не понимание было между нами всю жизнь. Мы были по существу чужими людьми. Так и остались ими навсегда. Винить в этом было не кого. Так сложилась наша жизнь. Что мне оставалось? Только одно. Перебороть свой страх. Это и сделал. Переступил порог своего нового жилья. Начинал приспосабливаться к новой жизни и новым понятиям. Мать подсказывала. Что делать.
Вошёл в квартиру. Снял и сложил в углу у входной двери свою обувь и одежду. На сморщившийся нос матери внимания не обратил. Свой запах не слышал. А мать повела меня дальше знакомиться с квартирой. Шли мы по часовой стрелке.