Жизнь на высокой скорости
Шрифт:
Но пока настроение в команде было хорошим. Мы усовершенствовали машину и чувствовали, что у нас будет хорошая скорость. Мы провели достаточно напряженную тестовую работу в Хересе в Испании, работая над новым передним крылом. Это была комбинация из конструкции V-образной формы, которая была у нас в прошлом году, и пластин на концах, которые мы использовали во время Гран-при Франции, и она предназначалась для увеличения нашей скорости и возможностей настройки. Михаэль пробовал ее во вторник перед гонкой, и потом использовал ее еще и на практике в пятницу. Она стояла на обеих наших машинах во время квалификации в субботу, которая прошла лучше, чем во время последних двух гонок. Я думал, что новое крыло слегка улучшило машину; это не было
Я квалифицировался четвертым, отстав на семь десятых секунды от стоявшего на поуле Мики Хаккинена, так что, хотя я и был рад своей позиции, мое время меня не так уж и радовало. Половина моих быстрых кругов была испорчена желтыми флагами, и в таких условиях трудно вносить изменения. Хотя оба «Макларена» были на первом ряду, мы чувствовали, что достигли некоторого прогресса, чтобы их догнать, и в целом я чувствовал, что мы были сейчас в лучшем положении, чем в это же время год назад. Михаэль отстал от Хаккинена только на две десятых секунды. Обидно, что было решено отменить брифинг гонщиков утром перед гонкой. По новым правилам, принятым в этом году, гонщики должны участвовать в брифинге в пятницу утром, еще до того, как мы впервые выезжаем на трассу. В то время как раньше была обязательная встреча в воскресенье, сейчас решение о ее проведении принимает директор гонки. Я не сильно страдаю без нее, так как большинство пилотов, включая меня, не могут вспомнить, о чем мы говорили четыре часа назад, не говоря уже о двух днях.
На разминке в воскресенье я был вторым, так что у меня были хорошие предчувствия насчет гонки. Однако вскоре после старта у меня появились проблемы с поведением машины, потому что на мягких покрышках ее сильно водило. В таком состоянии она и продолжала ехать, и опять мое время на круге упало. Несмотря на проблему, я остался после старта на своей четвертой позиции, и ехал на ней до тех пор, пока Мика Хаккинен не совершил ошибку на 16 круге и не въехал в барьер перед пит-лайн. Это был первый из нескольких подобных моментов для Хаккинена, что было здорово для нас, тех, кто ехал прямо за ним. После того, как я продвинулся на третье место вслед за Михаэлем и ДиСи, я был вполне уверен, что финиширую на подиуме. Затем, на 47 круге, я почувствовал напряжение в работе мотора. Спустя метров сто он сгорел. Вторую гонку подряд я упустил почти стопроцентную возможность финишировать в числе первых трех. Это было большим разочарованием.
И опять команда с Михаэлем выиграла гонку благодаря способности Росса Брауна к построению стратегии. Я думаю, что сила Росса в гибкости принимаемых им решений. Большинство команд решают перед гонкой, будет у них один пит-стоп или два, и придерживаются этой тактики, что бы ни случилось. Росс, с другой стороны, скажет: «Окей, мы можем сделать так или эдак, так что давайте посмотрим, что будет происходить в гонке, и потом мы сможем решить, что делать». В Имоле это было решающим фактором. Стратегия двух пит-стопов дала возможность Михаэлю совершить рывок в середине гонки. Во время тех 14 кругов в середине гонки Михаэль ехал, возможно, в квалификационном режиме, так что он смог остаться впереди ДиСи, и в конце концов выиграть гонку.
ДиСи имел некоторые претензии к гонщикам, которые не позволяли ему себя обогнать. Однако в Спа в прошлом году я чувствовал, что ему надо было пропустить Михаэля намного раньше. Я не думаю, что он сделал это намеренно, но этот маневр определенно не был лучшим из образцов гоночного искусства. Это так же не было лучшим примером судейства, так как я чувствовал, что ДиСи держал Михаэля слишком долго. С моей точки зрения, его надо было отправить в боксы и дать ему десятисекундный штраф, или наказать его после гонки за то, что он не пропускал лидера. Однако если бы я был на месте Михаэля, я бы не стал так торопиться с его обгоном. У него было 35-секундное лидерство,
В Спа в 1998 году и у меня также были свои опасные моменты. Я принял участие в той грандиозной свалке после старта гонки. Должен признаться, что это было страшно. У меня не было тормозов, машина не слушалась руля, ничего не работало. Я просто сидел в машине, которую несло по треку, мне по голове попало колесам, и вокруг сталкивались автомобили. Мне ничего не оставалось, кроме того, что сидеть и думать: «Черт, и что же будет дальше?» Это было неприятно. Я стараюсь не думать об авариях, и я стараюсь их избегать. Я хочу остаться живым.
Но страх — это вещь иррациональная. Меня на самом деле до смерти пугают уховертки, которые часто проникали в наш дом в Ирландии. Я бы предпочел ехать по треку в Монце со скоростью 180 миль в час, чем когда-либо встретиться с уховерткой, не говоря уже о том, что они будут ползать вокруг меня. А еще я не люблю змей, но это единственные две вещи, которые меня пугают, конечно, кроме свадеб и обязательств, но это уже другая история!
Некоторые из моих друзей потеряли свои жизни в автогонках. Такими своими друзьями я могу назвать Роланда Ратценбергера и Джеффа Кросноффа. Джефф в особенности был моим близким другом, трудно было найти еще такого хорошего парня, простого, веселого и без звездной болезни. Это была настоящая потеря, и я был потрясен его гибелью, я был огорчен, что не смог поехать на его похороны, потому что должен был выполнить кое-какую работу для «Феррари».
В моих воспоминаниях от Спа нет ничего приятного, и это также не было хорошим днем для моих родителей, которые были на автодроме.
Должен признаться, что после аварии в Спа у меня чуть не остановилось сердце. В любом случае я терпеть не могу смотреть на старт, так как это очень опасный момент, а здесь я видел только летящие повсюду колеса и антикрылья. Я помчался по пит-лейн так быстро, как только мог, чтобы узнать, что случилось. У Эдди очень характерный шлем, и на полпути я смог его увидеть, потому что в тот момент он уже стоял в машине, собираясь из нее выйти. И тогда я понял, что с ним все в порядке.
Среди гонщиков самым близким другом Эдди был Джефф Кроснофф, который гонялся с ним в Японии. Они вместе выступали в Ле-Мане за «Тойоту» и финишировали вторыми. Мы обменялись шлемами, и теперь шлем Джеффа находится в моем доме в Ирландии. Потом Джефф отправился в Индикар и погиб в Торонто в 1996 году. Эдди был на Гран-при Великобритании, когда узнал новость от своего друга и журналиста Адама Купера. Это был первый раз, когда я увидел, что Эдди потерял самообладание. Кто-то попросил у него автограф, а он просто попросил оставить его в покое. Он остался в Оксфорде и посмотрел гонку, чтобы знать, что произошло, потому что я думаю, ему нужно было это знать. Он очень тяжело это перенес. Он хотел поехать на похороны, но «Феррари» сказала, что ему нужно работать, так что в Лос-Анджелес отправились Катлин и я. Очень хорошо, что мы смогли поехать и встретиться с его родителями и женой, мы встречались с Джеффом в Японии, и он был настоящим другом.
Джефф был совершенно особенным человеком. Он никогда не завидовал успехам Эдди. Когда бы Эдди ни добивался успеха в Формуле-1, Джефф был искренне рад за него. Он мог позвонить ему и сказать: «Обычно ты был просто класс, но теперь ты просто супер!». Он был отличным парнем.
Обычно на старте гонки я иду куда-нибудь погулять, потому что я не люблю старты. Внезапно я увидела Соню, которая бежала в одну сторону, а мой муж бежал в другую. Я знала, что-то было не так, и я просто застыла на месте. Затем Соня сообщила, что все было в порядке.