Жизнь ничего не значит за зеленой стеной: записки врача
Шрифт:
Выскочив из душного лифта на шестом этаже, я направился в офис Вайнстоуна, где было намечено стратегическое совещание. Бахус, Раск и Чаудри уже сидели на своих местах.
Вайнстоун взял со стола черную папку.
— Малкольм вручил мне эти документы несколько недель назад. Марк, я думаю, у тебя тоже есть копия. Впечатляющая работа. Я хочу сегодня обсудить с вами нашидальнейшие действия. — Он указал на папку с итогамирасследования осложнений Сорки, собранными внутренним комитетом по контролю качества.
После перепалки с Сорки
— Эта папка жутких кошмаров, — возмущался я. — Кто-нибудь встречал такую коллекцию ужасных провалов у одного хирурга? Они с Манцуром стоят друг друга.
— Мы говорим сейчас не о Манцуре, а о Сорки. Как мы поступим дальше с этой папкой?
Во время расследования, продолжавшегося несколько недель, на Вайнстоуна давили все, кто только мог. Весь госпиталь узнал новость об изъятии из архива отделением хирургии историй болезней пациентов одного хирурга. Фарбштейн, Манцур и даже президент госпиталя Ховард наведывались к Вайнстону и убеждали его «остановить сумасбродство», «устроить встречу с Махмудом» и так далее. Вайнстоун заколебался, однажды он даже попытался все прекратить. Но прямые угрозы Сорки и активная закулисная возня убедили его продолжить расследование.
— У меня есть для вас кое-какая информация для раздумий, — приступил к делу Ваинстоун. — Как вы знаете, если председатель хирургии получает рапорт от внутреннего комитета по контролю качества, он рассматривает его и делает собственные выводы. Если хирург, по его мнению, не соответствует квалификации, председатель должен передать результаты в госпитальный комитет по контролю качества. А что мне делать в нашей ситуации? У нас, к несчастью, этот комитет контролируется самим Сорки и его друзьями.
— Манцуром, к примеру, — добавил я.
Вайнстоун не обратил внимания на мой комментарий, фигура Манцура оставалась для него неприкасаемой.
— Тогда я созвонился с несколькими коллегами из Бостона и Балтимора, попросил их проанализировать истории болезней и результаты, собранные в этой папке, как объективных и независимых экспертов со стороны. Они отказались.
— Почему? — спросил Чаудри.
— Не хотят рисковать, Сорки может подать на них в суд, так же, как и на вас, и на меня.
— Я не знал, что он может судиться со мной! — взволнованно воскликнул Раск. — Вы назначили меня руководителем внутреннего комитета, я перед вами отчитываюсь. Почему вы не предупредили меня о возможности судебных исков до начала расследования?
— Эта папка может вызвать целый комплект судебных заявлений, мы должны быть осторожными и хорошо просчитать
Я понял, к чему ведет Вайнстоун, он хочет выиграть время, манипулируя ситуацией, дать возможность другой стороне узнать о существовании этого обвинительного документа и договориться о мире, наладив выгодное сосуществование с Сорки. Предложение от Манцура, наверное, уже поступило.
— Доктор Вайнстоун, — я старался казаться наивным, — а как насчет ОНПМД, властей, почему бы простоне отослать копии документов им?
Вайнстоун вытаращил глаза.
— Даже и не говори о направлении документов туда, если ты сделаешь это, то уже не найдешь работу в этом городе. Предупреждаю тебя еще раз, я не смогу тебя защитить.
— Будь что будет, а я иду в ОНПМД, посмотрите. — Я достал из кармана письмо и передал ему. — Приглашение, полученное от них сегодня, они просят меня приехать и обсудить дело Манцура.
— Почему именно тебя? — подозрительно спросил он.
— Не знаю, — соврал я без запинки. С годами у меня хорошо это получалось. — Возможно, скоро позовут и вас или кого-то другого.
Вайнстоун, видимо, догадывался о моей причастности к делу Манцура. Чаудри знал все, но молчал.
— Что ты собираешься говорить?
— Правду, конечно.
х — Не могу тебе приказывать, но ты понимаешь, какие могут быть последствия.
— Вы мне угрожаете? — спросил я, вставая, и наклонился над ним, крепко сжав зубы.
— Нисколько, — ответил Вайнстоун, избегая смотреть мне в глаза. — Если ты не понял, насколько Манцур важен для нашего дела, то я ничего не могу добавить сейчас и ничего не буду делать для тебя позже.
Его слова в защиту Манцура вывели меня из себя.
— Вы угрожаете мне! Вмешиваетесь в расследование властей штата. Почему вы неодинаково относитесь к двум убийцам? Так нельзя! Как вы не понимаете, нельзя преследовать одного и защищать другого.
— Марк, — прошептал Бахус, — полегче, сядь и извинись, ты не должен так кричать.
Я ценил его стремление сохранять спокойствие, но это было выше моих сил; сдерживаться, когда все кипит внутри, я не мог.
— Мне нечего добавить, — сказал я у выхода, развернулся и хлопнул дверью.
В этот день у меня были две причины для внутреннего беспокойства, одна серьезная, другая скорее курьезная. Наш бухгалтер Энди исчез без следа. Уже три года он вел наши дела, приезжая каждый понедельник со своим секретарем для сбора необходимых документов. Месяц назад Бахус решил проверить неоплаченные счета и обнаружил, что Энди часто обналичивает чеки, выданные нам страховой компанией. Оказалось, компания Энди, где, по его словам, работали пятнадцать дипломированных бухгалтеров, была липовой, от юридического адреса до телефонных номеров. Энди, наверно, обокрал меня на сотню тысяч. Теперь я понимаю, почему он подарил мне на Рождество двадцать пять контрабандных кубинских сигар.