ЖИЗНЬ ОДНА

Карасёв Иван Владимирович

Хайнц проснулся под звёздным небом. Хотел было двинуться дальше да передумал – спину ломило, как тогда в Касселе, года полтора назад, когда после небольшой провинности фельдфебель отправил его на весь день грузить уголь

для кочегарки запасного полка. «Надо ещё отдохнуть», – решил Хайнц, пошуровал в кармане, вычерпал оттуда два последних, размокших в кашу сухаря, долго мусолил их во рту, безнадёжно стараясь дождаться сытости, и, глядя в бесконечную галактическую высь, с мечтами об Анналяйн незаметно уснул снова.

Он провёл в царстве Морфея ещё часов пять, его разбудил собственный кашель – речные ванны не прошли бесследно. Хайнц и не от таких приключений простужался, причём сразу, на следующий день начинал сопливеть или бухать горлом как русская семидесятишестимиллиметровая пушка «ратч-бум». И тут не обошлось, конечно. «Только бы не воспаление лёгких, если оно, то хана, можно сразу ложиться умирать!» – прошептал Хайнц и заставил себя встать дабы продолжить свой путь. Кашель усиливался, временами чуть ли не выворачивая наружу гортань. Но идти надо было. Его ждала встреча с Анналяйн, с такой милой, симпатичной, нежной, грудастой Анналяйн.

В тот день он прошёл немного, километров десять, и, когда раздирающий

грудь кашель стал невыносимым, он постучал в дверь стоявшего в сторонке на краю какой-то деревни небольшого, полутораэтажного коттеджа. Никто не отозвался, тогда он повернул ручку двери и вошёл в пустую залу при входе. Он ещё раз кликнул хозяев, но опять ответа не услышал. Тогда Хайнц доковылял до широкого кожаного дивана у противоположной стены и совсем обессиленный рухнул на него.

***

Конвойные вернулись за полночь, жутко уставшие, голодные и злые. Мало того, что их накормили всего один раз в тот день, им вместе с немцами пришлось проторчать у пункта сбора пленных часа четыре, потому что сдавать колонну было некому – все куда-то запропастились: и начальник ДПСП, и его помощник на месте отсутствовали, а сержант – старший караула отказывался оформлять бумаги, мол, не его это дело. Только ближе к пяти вечера появился главный, пленных пересчитали, приняли, оголодавшим за день бойцам Каблукова не без препирательств дали по миске каши с редкими волосинками тушёнки. Даже для этого Лизунову пришлось идти в штаб права качать, но это он умел. И только часов в восемь, поев и отдохнув после приёма пищи, конвойные наладились в обратный путь.

Конец ознакомительного фрагмента.