Жизнь одного химика. Воспоминания. Том 1. 1867-1917
Шрифт:
В такое тревожное время, которое переживал наш фронт в 1915 году, несомненно все силы страны должны были быть направлены к тому, чтобы острая нужда армии во всех видах боевого вооружения была удовлетворена в самый кратчайший срок. Но, когда опасность миновала и явилась возможность более спокойно учесть свои силы и расчитать, как должны мы их расходовать, чтобы в один прекрасный день не надорваться в непосильной работе, тогда должно было быть обращено внимание и на общее состояние страны, которая в минуты острой опасности отдавала армии даже то, что было необходимо для ее жизни. К сожалению, Ставка Верховного Главнокомандующего все время вырабатывала такие планы снабжения армии, которые не могли быть выполнены в назначенный срок даже при крайнем напряжении. Увлечение заказами снарядов было настолько велико, что стремились их изготовление вести чуть не во всех механических мастерских. Громаднейшую ошибку сделал тот, кто предложил и осуществил изготовление снарядов в железнодорожных мастерских. Еще до войны у нас был большой недостаток в вагонах и паровозах,
Теперь легко анализировать причины, приведшие нашу страну к полной разрухе, и всякий может только спросить, почему же в свое время никто не мог настоять на создании разумного плана государственного хозяйства, который позволил бы вести войну, хотя и с большим напряжением, но не ведя страну к гибели. На это можно ответить только тем, что, значит, в России в то время не было государственных мужей, которые, предвидя последствия бессистемного хозяйства, силой своей непреклонной воли и авторитета смогли бы убедить Высшее ‘Командование ограничить его требования, как непосильные для страны и ведущие к быстрой разрухе тыла. Так надлежало сделать с расходованием металла, — подобно тому, как это имело место при решении вопроса о снабжении армии взрывчатыми средствами и удушающими газами.
Чтобы не быть голословным, расскажу о постановке произведства взрывчатых веществ за время войны, когда начали действовать сначала Комиссия по заготовке взрывчатых веществ (с января 1915 года), а потом Химический Комитет при Главном Артиллерийском Управлении.
К началу 1915 года казенные заводы изготовляли в месяц около 3—5 тысяч пудов взрывчатых веществ. Главным Артиллерийским Управлением была дана задача Комиссии установить в России производство взрывчатых веществ в 60 тыс. пудов в месяц. При подсчете необходимых для такого количества взрывчатых веществ сырья, кислот, заводских оборудований и т. п. оказалось, что с этой задачей мы могли справиться сравнительно в короткое время, примерно через 6-7 месяцев, причем, конечно, пришлось спешно организовать производство взрывчатых веществ на частных заводах, не нарушая, однако, их прежней деятельности. Еще не успели мы развить полной производительности на оборудованных заводах, как 4 июня 1915 года получили новое задание: поднять производительность до 165 тысяч пудов в месяц. Такой резкий скачек в требованиях на взрывчатые вещества, конечно, должен был поставить Комиссию в очень трудное положение, так как выполнение этого плана обязывало к развитию у нас в России большого кислотного хозяйства, а также к устройству новых заводов и сырья, и взрывчатых веществ. Детальное обследование вопроса о возможности такого строительства в России в военное время позволило, однако, ответить на это задание в положительном смысле, но было точно оговорено и указано, что выполнение этого плана возможно лишь не ранее как через год, — если, конечно, на пути не встанут непреодолимые сопротивления, и если вся полнота власти будет предоставлена лицу, которое становится во главе этого дела. И вот в самый разгар обсуждения этого вопроса, в июле 1915 года, в только что рожденное Особое Совещание по обороне был внесен проект о снабжении важнейшим продуктом для изготовления взрывчатых веществ, серной кислотой, — проект, в котором доказывалась необходимость чуть не втрое или вчетверо увеличить изготовление серной кислоты в сравнении с тем количеством, которое было указано Комиссией по заготовке взрывчатых веществ. Особому Совещанию по обороне было доказано, что такое увлечение серной кислотой совершенно не нужно, и что оно будет вредно для промышленности и транспорта и т. д.; в результате удалось доказать правоту выработанного Комиссией плана заготовки серной кислоты.
В скором времени обнаружилось новое увлечение в области заготовки исходных материалов для взрывчатых веществ, — бензола и толуола; Центральный Военно-Промышленный Комитет предложил построить, помимо уже строящихся (по инициативе Комиссии по заготовке взрывчатых веществ) до 2000 новых коксовых печей в течение одного года. Какую энергию и какую силу воли пришлось проявить на тех заседаниях, где обсуждался этот вопрос, чтобы доказать, что такое увлечение разорит нашу молодую донецкую промышленность, и что мы загубим тот план постройки печей, который мы уже начали проводить в жизнь.
В скором времени Ставка дала новую программу снабжения армии, причем количество взрывчатых возросло до 250 тыс. пудов в месяц. Такое требование на изготовление в России взрывчатых веществ было совершенно неосуществимо, и определенно было указано, что никаких мер к достижению такой производительности заводов и принимать не стоит, так как только через год можно расчитывать на получение в месяц от 150—160.000 пудов. В
расчеты Комиссии по заготовке взрывчатых веществ полностью оправдались, и в самый благоприятный месяц заводы России могли изготовлять исходных взрывчатых веществ не более 155 тыс. пудов в месяц, причем это изготовление нисколько не помешало производительности остальных продуктов химической промышленности, и снабжение страны таким важнейшим продуктом, каким является серная кислота, уже в начале 1916 года было совершенно нормальным и не вызывало никаких нареканий со стороны разнообразных про-
мышленных предприятий. Но когда ставится непосильная задача какой угодно отрасли промышленности, а в особенности вновь начинающейся, какой была во время войны промышленность химическая; когда вследствие увлечения не было приложено достаточного внимания для оценки всех условий соответствующего производства, — тогда нельзя удивляться, если получались отрицательные результаты. Именно так произошло с выполнением совершенно непонятного требования на изготовление удушающих средств, — в особенности, хлора. Начальником Генерального Штаба было дано приказание только что сформированной Комиссии по изготовлению удушающих средств приступить к изготовлению жидкого хлора чуть не по 10.000 пудов в день; несмотря на протесты Комиссии, это задание осталось в силе, и Комиссии пришлось приступить к выполнению несбыточных мечтаний. Вместо того, чтобы сконцентрировать все изготовление хлора на двухтрех заводах и принять меры к скорейшему их оборудованию, пришлось дать заказы десятку разных предпринимателей, которые, как и можно было заранее предвидеть, не могли справиться с взятой на себя задачей и в большинстве случаев до окончания войны вообще не смогли приступить к поставке жидкого хлора. Неудача выполнения такого заказа лежала не в отсутствии энергии и знаний техников этой Комиссии: они прилагали нечеловеческие усилия для выполнения заказов; и не в недобросовестности фирм и предпринимателей, взявших заказы, — а исключительно в невыполнимости поставленной задачи. Химическому Комитету, об’единившему деятельность всех Комиссий по химической промышленности, удалось доказать в Особом Совещании по обороне, что при изготовлении только 1/5 части заказанного, можно будет иметь надлежащее количество удушающих средств, которые фронт едва-ли будет в состоянии использовать для своих тактических целей и всегда будет иметь их надлежащие запасы. Опыт войны вполне подтвердил это утверждение, и мы к окончанию войны имели большие запасы удушающих средств, несмотря на то, что многие заводы даже не приступили к выполнению заказов.
ГЛАВА ВТОРАЯ
ПЕРВЫЕ ДНИ ВОЙНЫ
Меня лично начало мобилизации застало в Одессе, куда я должен был поехать для одной промышленной консультации. В течении предшествовавших дней газеты были полны сообщениями о конфликте между Австро-Венгрией и Сербией. Положение было крайне напряженным, но общественное мнение в России стояло на той точке зрения, что этот конфликт не приведет к войне. В Одессе было полное спокойствие. Мне приходилось разговаривать с выдающимися адвокатами Одессы, имевшими большие связи с заграницей, — и все они уверяли меня, что будет найден мирный выход. Мы все недостаточно учитывали роль Германии, которая стояла за спиной Австрии и, зная неподготовленность России к войне, хотела использовать благоприятный момент.
В день моего отъезда из Одессы пришла телеграмма о мобилизации в 4 военных округах, пограничных с АвстроВенгрией. Как военному, мне было понятно, какое значение имеет мобилизация, — в особенности в такой стране, как Россия, с ее слабо развитой жел.-дор. сетью, — и я очень опасался, что мой поезд застрянет в пути. Этого не случилось. Наш скорый поезд успел проскочить через все узловые станции, — несмотря на то, что в пути мы встречали массу воинских поездов, направлявшихся к западной границе. На станцию «Тихонова Пустынь» (ближайшая станция к моему хутору) я прибыл с опозданием всего на несколько часов, — но совсем больным: в дороге я простудился и схватил сильную ангину, которая продержала меня в постели около недели.
В Петербург я смог явиться 1 августа и объяснил начальнику Академии причины моего опоздания. Он мне сказал, что от высшего начальства нет никаких распоряжений относительно моей дальнейшей деятельности и предложил мне отправиться в Главное Артиллерийское Управление для осведомления об общем положении дел. В Главном Артиллерийском Училище я узнал от ген. Смысловского, который ведал техническим отделом артиллерийского снабжения армии, что в Донецкий бассейн посланы проф. Сапожников и кап. Костенич, чтобы узнать, можно ли там организовать производство толуола, который крайне необходим для производства тринитро-толуола-тротила, — взрывчатого вещества, которым снаряжались все гранаты. Мне не было дано никакого поручения, и некоторое время я оставался без всякого дела.