Жизнь по Слову, данному нам от Бога
Шрифт:
Когда я стал монахом, то дети, видев меня, спрашивали: «Почему вам нельзя есть мясо? Почему вам нельзя жениться? Почему нельзя ездить домой?» Я задумался, и благодаря им, понял, что нам не то, что бы нельзя, нам — не нужно. Мне нельзя жениться? Но меня никто не останавливает. Дети говорят: «А что на это скажет отец Софроний?» «Думаю, что если я захочу, он позволит мне, и возможно даже благословит». Впоследствии я понял, что он действительно так поступил бы, если бы я очень — очень хотел жениться. Может он был бы печален, но разрешил бы. «А Вы можете поехать домой?» «Домой? — говорю, — но мой дом здесь…» «А есть мясо?» «Есть мясо? Не хочется, пост представляется чём-то более важным для нас». Вдруг мне стало ясно, что правила даны не для того, чтобы связать монаха и его жизнь. Правила отражают чью-то жажду и образ жизни, и те люди оставили нам уставы в помощь. Для здоровых людей они подходят, для больных или пожилых — иная мера, соответствующая их состоянию. Если у человека есть призвание к монашеской жизни, то эти правила соответствуют, согласуются с его внутреннем стремлением. Мы не против мяса, не против супружества, не против родного дома, который оставили, просто мы ищем нечто большее, вечное. Не по презрению оставили мы всё сие. И то, чего жаждет найти сердце, хочется искать с теми, кто ищет и хочет того же.
Сказанное о монашеских правилах относится и к церковным
Этим бы я и хотел закончить своё слово. Церковь даёт нам всё необходимое на доступном для каждого уровне, и нам должно пользоваться этим как взлётной полосой. Если бы я знал это раньше, то по — другому относился к посту, не стремясь добиться своего рода рекордов. Пост — это духовная потребность. Для начала пусть он будет хотя бы благоразумной диетой, весьма полезной для души, как, скажем, это делают желающие похудеть. Чтобы сохранить фигуру, некоторые, быть может придающие этому слишком большое значение, строго держат себя на диете ради поставленной цели. То же самое следует делать и нам — надо всегда иметь цель. Молитвою испросим у Господа понимание того, что всё, установленное Церковью — это не чьи-то рекорды, а потребность нашего духа. Да, мы поём песнопения, которые пели и которыми жили великие аскеты, но делаем это не с тем, чтобы достичь тех же высот воздержания. Аскеты, не желая исполнять вожделений плоти, которая желает противного духу [30] , умерщвляли её постом. Для нас же их жизнь ошибочно предстаёт как правила: «сегодня можно есть рыбу, завтра — нельзя» и тому подобное. Правила хороши, если мы пользуемся ими разумно, типикон — ценная вещь. По крайней мере здоровье будет лучше, не будем страдать от ожирения. (Впрочем излишний вес бывает не только от чрезмерного питания, но и от болезни, от предрасположенности и другого). Но что я хочу сказать? Пост как воздержание в пище — гениальное произведение, но это — лишь средство оторваться от земли. Самое главное, как учат святые отцы, нас ждёт впереди. Личность — это тот, кто встал на путь. Если собака почувствует след, она бежит по лесу стремглав, не обращая ни на что внимание. Она охотится, она знает зачем бежит. Другие собаки устремляются за ней, но только следуя её примеру, они считают её за «правило». Некоторые постились строго, некоторые умеренно, а иные побеждали и самые законы естества, но все они знали зачем это делают. Для нас их жизнь предстаёт как правила, как типикон, согласно которому нам следует жить, потому что типикон этот — весьма разумен. Но мудрость его в том, что гласит: для каждого — своя мера. И здесь огромная ответственность ложится на духовных отцов: нельзя применять одни и те же правила ко всем одинаково. Для пожилых — своя мера, для больных — своя. Для молодых полезно делать земные поклоны, иначе они займутся бодибилдингом, тренажёрами, сбрасыванием веса и так далее, лишь бы только утомить своё тело. Города сейчас полны спортзалами, в которых установлены, как я их называю, орудия пыток — велосипеды, которые не едут, беговые дорожки в никуда, тренажёры, изматывающие тебя до потери пульса. И люди покупают их, чтобы мучить себя таким образом. А ведь если бы мы поняли мысль Церкви, назначение типикона, то ни в чём подобном бы не нуждались… Простите, я говорю в общем, я знаю, жизнь сегодня нелегка, и, может быть, для бедолаги, который вынужден сидеть целый день за компьютером в офисе, эти слова не подходят. Но в целом, если бы мы понимали мысль Церкви, нам не надо было бы ничего другого.
30
См.: «Я говорю: поступайте по духу, и вы не будете исполнять вожделений плоти, ибо плоть желает противного духу, а дух — противного плоти: они друг другу противятся, так что вы не то делаете, что хотели бы» (Гал.5,16–17).
Итак, пусть ключевым словом сегодняшней беседы будет слово — взлётная полоса. Нас ждут многие открытия, новое понимание, и к ним следует стремиться, искать. И тогда мы достигнем цели. Пусть сначала мы вынуждены что-то делать и не понимая сути, но мы подчиняемся Церкви добровольно, потому что любим и доверяем ей. Мы смотрим в календарь, чтобы узнать, постный сегодня день или нет, мы понуждаем себя к воздержанию. Позже, когда нам будет дана более глубокая духовная жизнь и её понимание, когда мы узнаём, что такое жертвенность, все церковные установления станут для нас трамплином в вечность. И дай то нам Бог!
Отец Софроний говорил: «Живите как один человек». То есть молитесь друг за друга, один за всех и все за каждого. И я добавлю: если ближний грешит против тебя, оскорбляет или обижает, постарайся не гневаться, не судить его, но помолись о нём, бедном. В этом твоя аскеза. Если священник или духовник не прав — молись за него. Если епископ каким-то образом причиняет тебе скорбь — молись. Каждый пусть молится о других и о всей Церкви в целом, и тогда мы изменимся, мир станет иным. И этого достаточно.
О цели нашей жизни
Может у кого-то есть неотложный вопрос? Потому что, как учил нас делать отец Софроний [31] я пришёл без всякой подготовки. Если нет вопросов, то тогда я просто поделюсь с вами тем, о чём сам размышляю уже долгое время.
Пока я жил здесь в монастыре, то всё время чувствовал, что питаюсь
31
«Со мною был такой случай. Мне как-то пришлось побывать в женском монастыре в Louvain в Бельгии. Когда я ехал туда, то было странное ощущение: у меня не было никакого слова к тем монахиням, с которыми мне предстояло говорить. По моем приезде собралось довольно большое количество монахинь и даже пришла старая игуменья, и все ждали от меня слова. Я сказал им: „У меня нет никакого слова, никакой мысли, но если вы хотите, чтобы мы беседовали о чем-либо актуальном для вашей жизни, то задайте мне вопрос!“ И одна из монахинь, которая была учительницей в школе, говорит: „Скажите нам слово о послушании“. И когда я начал говорить о послушании, то прошло больше часу, и я не мог остановить слово свое. И они все сидели как застывшие и внимательно слушали. Так, я иногда хотел бы, чтобы вы тоже мне поставили вопрос. Ибо, как опыт показал, когда мы читаем приготовленное уже слово, то в нем вдруг исчезает жизнь и оно перестает действовать. А когда оно рождается из самой нужды жизни, тогда оно обладает энергией, которая действительно может перерождать людей» (Софроний (Сахаров), архим., Духовные беседы, Эссекс — Москва, 2003, Т.1, С.159).
По сути, в монашестве нет ничего такого, что не относилось бы к жизни всякого человека, верующего в Бога. Может быть, путь монаха несколько особенный и более, я бы сказал, радикальный, но по сути — это то же самое, чрез что проходит любой христианин. Что такое христианская жизнь? Это — просто настоящая жизнь, и всё. Она исходит от Того, Кто сотворил и христиан, и не — христиан, и вообще весь мир. И Он пришёл на землю не для того, чтобы дать нам какую-то новую религию, но чтобы открыть человеку то, что тот никак не мог понять за всю историю своего существования. Многое изобрёл человек, многое познал, за исключением лишь самого себя и своей подлинной природы. И тогда пришёл Бог, чтобы возвестить нам о нас же самих и о том, что единственно истинная жизнь — это Христос [32] . Что другое или, лучше, кто другой является жизнью? Конечно, никто, только Он — Бог. Мы же, находясь в падшем состоянии, даже не способны помыслить о том, кто есть жизнь, так как мы, подобно Пилату, мыслим в иных категориях и задаём вопрос: «Что есть жизнь? Что есть истина?» Кто из нас мог бы сам собою догадаться о том, что истина — это Кто? Нам чуждо такое понимание и отношение. Это открыл нам Христос.
32
Христос дал нам образ, пример как жить и чувствовать; то есть нашей подлинной жизнью является жизнь Самого Христа (См. Софроний (Сахаров), архим., Таинство христианской жизни, СТСЛ, 2009, С.226)
Всем нам более или менее знакома наша аскетическая литература. И я, основываясь на ней, хочу задать вопрос: «Должно ли быть послушным? Должно ли быть великодушными и всех прощать? Должно ли иметь терпение и другие добродетели? Хочет ли всего этого от нас Бог?» Я хочу ответить так: «Нет, не хочет». Говорю только для того, чтобы сделать несколько иной акцент. Богу от нас ничего не надо, но Ему нужны мы! Он хочет, чтобы мы были с Ним и были вечно счастливы. Что значит быть счастливым? Быть счастливым — это значит жить. Жить и не быть счастливым — это и есть ад. Бог не хочет ничего подобного. Он воплотился и сошёл во ад, нами же созданный, только для того, чтобы всех нас спасти даже оттуда. Согласно словам святого Силуана и отца Софрония и вообще всех святых, Бог хочет, чтобы мы жили вечно и блаженно.
Можно по — разному говорить о том, что значит жить, я же скажу лишь о том, что считаю самым важным. Бог хочет, чтобы мы знали и видели Его так, как Он есть [33] . Он не хочет, чтобы ты был послушным, или трудолюбивым, или имеющим только добрые помыслы, или побеждающим всё нечистое в себе, и так далее. Он хочет только того, чтобы ты созерцал Его святость. Человек имеет потенциальную возможность стать «умом, зрящим Бога». Но видеть Бога может только подобный Ему. И поэтому вся наша земная жизнь представляет собой странствие, цель которого достичь богоподобия. Человек есть образ Божий, в этом наше отличие от всего прочего животного мира. Мы — не от мира сего, и земная жизнь — это просто некий отрезок времени, в течение которого мы пробуем жить, делая ошибки и принося покаяние, и тем самым учась отличать добро от зла. Чтобы достичь цели, то есть добра, надо научиться отличать его от зла. Зло не имеет сущности, потому что Бог не сотворил его. Зло — это я сам, совершающий выбор, отличный от воли Божией.
33
Ср.: «Возлюбленные! Мы теперь дети Божии; но еще не открылось, что будем. Знаем только, что, когда откроется, будем подобны Ему, потому что увидим Его, как Он есть» (1Ин.3,2).
Иногда я называю эту временную жизнь внутриутробным периодом, в течение которого мы готовимся к чему-то грядущему и новому для нас, как и в утробе матери мы были заняты единственно подготовкой к своему рождению в жизнь земную, или другими словами, к своей смерти для жизни внутриутробной. Отсюда понятны и слова святых отцов, которые говорят, что самым важным в нашей жизни является только то, как мы умрём. Всю свою жизнь мы готовимся к смерти! В утробе матери плод созревает постепенно, каждый час добавляются всё новые и новые клетки. С каждым днём нашей земной жизни должно добавляться нечто новое к нашему духовному вечному бытию, чтобы, умерев, мы не оказались мертворождёнными или недоношенными, но совершенными и зрелыми чадами Божиими. Стать «умом, зрящим Бога» [34] означает достижение достаточного подобия Ему. Мы по самой своей человеческой природе способны и призваны к этому, и в этом проходит вся наша земная жизнь от рождения до смерти. Чтобы мы могли видеть Бога нам надо стать похожими на Него.
34
См.: «Бди, о душе моя, изрядствуй якоже древле великий в патриарсех, да стяжеши деяние с разумом, да будеши ум, зряй Бога, и достигнеши мрак в видении, и будеши великий купец» (Великий покаянный канон святого Андрея Критского, во вторник первой седмицы, песнь 4, тропарь).