Жизнь поэта
Шрифт:
Отправляя рукопись, он пишет 15 марта 1825 года:
«Брат Лев
и брат Плетнев!
Третьего дня получил я мою рукопись. Сегодня отсылаю все мои новые и старые стихи. Я выстирал черное белье наскоро, а новое сшил на живую нитку. Но с вашей помощью надеюсь, что барыня публика меня по щекам не прибьет, как непотребную прачку».
Пушкин заботливо вникает во все подробности оформления будущей книги,
* * *
В Михайловском Пушкин изо дня в день наблюдал ту «действительную жизнь» русского народа, певцом которой он стал. Здесь он, писал А. И. Тургенев, «находил краски и материалы для своих вымыслов, столь натуральных и верных и согласных с прозою и с поэзией сельской жизни в России».
В ярмарочные дни Пушкин приходил к Святогорскому монастырю в красной ситцевой рубахе, опоясанный голубой лентой, в соломенной шляпе и смешивался с народом. Прислушивался к пению нищих и слепцов о Лазаре, Алексее - человеке божьем, об архангеле Михаиле и страшном суде. Иногда, садясь рядом с ними на землю, подпевал, дирижируя тростью с бубенчиками, чем привлекал к себе массу народа и заслонял проход в монастырь. Не узнанный местным исправником, он был однажды отправлен под арест.
В другой раз, придя на ярмарку с железной палкой, сел наземь, собрал вокруг себя нищих, слепцов, слушал их песни и сказания.
Нередко имел при себе дощечку с наложенной на нее бумажкой и, держа ее в руке, незаметно для других заносил в нее для памяти свои наблюдения.
Как-то, еще не зная, что это за чудной и необыкновенный человек с черными бакенбардами, капитан-исправник, приехавший на ярмарку, послал старосту спросить, кто он такой. Староста подошел, спросил, а Пушкин ему в ответ:
– Скажи капитану-исправнику, что он меня не боится и я его не боюсь, а если надо ему знать меня, так я - Пушкин.
Капитан-исправник сообразил, что лучше ему с этим человеком не связываться, и ушел. Пушкин, дослушав песню, бросил слепцам монеты, взял свою железную палку и отправился домой...
Местные дамы, приезжавшие на ярмарку закупать сахар, вино и предметы домашнего обихода, удивлялись поведению своего соседа, помещикапоэта. А Пушкин рисовал их в строфах «Евгения Онегина» с натуры.
Истинное происшествие, случившееся в то время в Новоржевском уезде, навело Пушкина на мысль пародировать лежавшую у него на столе «Лукрецию» Шекспира. В два утра он написал поэму «Новый Тарквиний», переименованную позже в «Граф Нулин». Заканчивалась поэма назидательным четверостишием:
Теперь мы можем справедливо
Сказать, что в наши времена
Супругу верная жена,
Друзья мои, совсем не диво.
Так михайловские наблюдения и встречи с соседями помогли поэту населить строфы «Евгения Онегина» живыми образами, познакомить
* * *
Любопытный «приятель» был у Пушкина в городище Воронине, одном из трех холмов Тригорского, - поп Ларивон Раевский по прозвищу Шкода.
С Пушкиным у него сложились особые отношения. Поп был человек любопытный. Ум имел сметливый, крестьянскую жизнь и всякие крестьянские пословицы и приговоры весьма знал. Пушкину это нравилось, и они виделись почти каждый день.
Если поп день или два не завернет в Михайловское, Пушкин сам идет к нему.
– Поп у себя?
– спросит.
Если дома попа не окажется, накажет дочке:
– Скажи, красавица, чтоб беспременно ко мне наведался, мне кой о чем потолковать с ним надо!
«Раз вернулся Шкода тучей, - вспоминали люди, - шапку швырнул:
– Разругался я, - говорит, - сегодня с михайловским барином вот до чего, - ушел, даже не попрощавшись... Книгу он мне какую-то богопротивную все совал, - так и не взял, осердился!
А глядишь, двух суток не прошло, - Пушкин сам катит на Воронич, в окошко плеткой стучит.
– Дома поп?
– спрашивает.
– Скажи, я мириться приехал.
Простодушный был барин, отходчивый».
7 апреля 1825 года, в годовщину смерти Байрона, Пушкин заказал Шкоде с вечера обедню за упокой английского поэта. «Мой поп удивился моей набожности и вручил мне просвиру, вынутую за упокой раба божия боярина Георгия. Отсылаю ее к тебе», - сообщил он Вяземскому.
И в тот же день известил о том брата. «Это немножко напоминает обедню Фридриха II за упокой души Вольтера», - добавил Пушкин.
Он высоко ценил Байрона. В годы ссылки от него «с ума сходил», называл гением, а произведения его бессмертными.
Пушкин был в Одессе, когда пришло известие, что, приняв участие в борьбе за освобождение Греции, 36-летний Байрон погиб в Миссолонгах, и в одной из своих тетрадей коротко записал по-французски: «1824 19/7 апреля умер Байрон».
Сильными и яркими штрихами отметил Пушкин гибель английского поэта в стихотворении «К морю».
Он называл его оплаканным свободой гением, властителем наших дум, «могущим, глубоким, мрачным, как море, ничем неукротимым»:
Шуми, волнуйся непогодой:
Он был, о море, твой певец.
На смерть Байрона отозвались и друзья Пушкина.
В посвященном Пушкину стихотворении поэт И. И. Козлов писал, что вольнолюбием дышала чудесная арфа Байрона -
Он пел угнетенных свободу...
В. К. Кюхельбекер скорбел о его гибели:
Упала дивная комета!
Потухнул среди туч перун!