Жизнь полна неожиданностей
Шрифт:
Подобная забота об их уединенности не оставила у Оливии сомнений относительно того, что хозяин думает об их отношениях. Правда, она не была уверена в причине такой заботливости — он мог спрятать их от любопытных глаз просто в силу личной симпатии.
С должным вниманием усадив гостей и расстелив на их коленях белоснежные льняные салфетки, Клайв взмахом руки подозвал официанта с картой вин и поспешил навстречу новым гостям.
Льюис рассмеялся, а Оливия вскипела от гнева.
— Что смешного? — резко спросила
— Клайв всегда думает самое худшее о посетителях своего ресторана. И, как правило, не ошибается.
— Но не в нашем случае, — огрызнулась Оливия. Льюис скомкал салфетку на коленях и бросил ее на стол.
— Конечно. Не в нашем случае, — равнодушным голосом согласился он.
Оливию не должно было задеть его равнодушное согласие, но почему-то задело. Может, в ней взыграла женская гордость: как легко Льюис отказался от того, что было между ними.
Их взгляды встретились, и Оливии захотелось оказаться далеко-далеко отсюда.
— Оливия…
У нее перехватило дыхание.
— Что?
— Ты можешь забыть его? Хоть на этот вечер? У Оливии широко распахнулись глаза. Бог мой! Льюис решил, что она думает о Николасе.
— Он — не единственная рыбка в пруду, — продолжал Льюис и даже попытался пошутить. — Найдется немало других мужчин, которые смогут оценить такую редкую женщину, как ты.
Оливия попыталась понять, стоит ли за этим комплиментом что-нибудь большее, и не смогла. Другие мужчины, сказал он. Но ведь Льюис не знает, что единственный мужчина, о высокой оценке которого мечтает “редкая” женщина, сидит напротив нее. Босс смотрел на ее растерянное лицо с сердитой симпатией.
«Мне не нужна твоя жалость! — хотелось закричать Оливии. — Мне нужна твоя страсть. Я хочу, чтобы ты обнял меня и сказал, что любишь. Я хочу…»
Усилием воли Оливия остановила разыгравшуюся фантазию и резко втянула в себя воздух. Господи, откуда эти мысли? Что случилось с ней?
— Я не должна была приходить сюда с вами, — выпалила она.
Теперь растерянным было лицо Льюиса.
— Почему?
— Я не нуждаюсь в благотворительности, — резко сказала она, — и жалости.
— Жалости? Ты думаешь, это жалость! — Льюис обвел рукой ресторан. — Жалость, как правило, обходится намного дешевле, Оливия.
Разговор был прерван официантом, принесшим карту вин, но ощущение напряженности не исчезло. Бросив беглый взгляд на перечень в дорогой кожаной папке, Льюис заказал шабли и отказался от аперитива.
— Просто принесите вина, — резко велел он. Официант, сделавший вид, что не заметил резкости клиента, отошел. Видимо, богатые посетители нередко позволяли себе подобное.
Такого Оливия не ожидала от Льюиса. Похоже, он сильно расстроился.
— Давай проясним ситуацию, — вернулся он к разговору, как только официант отошел. — Я тебя не жалею. Это не жалость.
— Тогда
Она увидела, как босс открыл рот.., и закрыл его. На скулах заиграли желваки.
— То, что босс решил отдохнуть в компании ценного работника после напряженной трудовой недели, резко сказал он, — что мужчина решил сделать приятное женщине, которую уважает и которой восхищается, что одинокое человеческое существо мужского пола решило поужинать в компании приятной женщины, чтобы не возвращаться в пустой холодный дом.
Оливия услышала боль в голосе Льюиса, и ее сердце рванулось навстречу ему. Этим вечером она настолько защитилась на собственных проблемах, что ни разу не подумала о нем. Конечно, он одинок. Очень одинок. Видимо, именно одиночество сделало его столь легкой добычей на той рождественской вечеринке.
Может, сказав о ребенке, она облегчит его одиночество? Уменьшит боль, нанесенную Диной?
— Льюис…
— Что?
Во второй раз за этот вечер официант прерывал их в самый судьбоносный момент. Но если в первый раз они вернулись к прерванному разговору, то сейчас Оливия спохватилась и поняла, что чуть было не совершила самую большую ошибку в своей жизни.
Пока Льюис пробовал вино, пока официант разливал его по бокалам, она сумела взять свои эмоции под контроль. Оливия решила, что было бы преждевременно сообщать Льюису о беременности. Она должна узнать его получше, прежде чем подвергнуть себя и ребенка жесточайшему испытанию. Оливия уже давно решила для себя, что лучше растить ребенка одной, чем обречь его на нелюбовь и пренебрежение отца.
Нет, она пока не скажет Льюису о малыше.
— Что ты хотела мне сказать? — немедленно вернулся к прерванному разговору Льюис, как только официант отошел.
— Я?
— Ты начала что-то говорить.
— А, да.., я.., я не люблю шабли. Льюис чуть не поперхнулся.
— Тоща почему ты не сказала сразу? Я бы заказал что-нибудь другое. Сладкое или сухое? Белое или красное?
— Нет, спасибо. Минеральной воды.
— Бокал вина не повредит, Оливия. Он поможет расслабиться, и ты почувствуешь себя лучше.
Наверняка, но всем известно, что беременным алкоголь противопоказан.
— Спасибо, но я все-таки остановлюсь на минеральной воде.
Лицо Льюиса исказилось от гнева.
— Так вот что ты обо мне думаешь! Ты решила, что я привез тебя сюда, чтобы напоить и воспользоваться твоим состоянием, да?
Оливия оцепенела.
— Боже мой, Льюис! О чем вы говорите? Это последнее, что могло бы прийти мне в голову.
— А зря, — мрачно пробормотал он. — Потому что это не последнее, что приходит в голову мне!
Глава 8
Оливия широко раскрыла глаза, а Льюис усмехнулся.